В 1965-м и в первой половине 1966 года всё меняется: выходят две очень необычные с точки зрения дизайна пластинки. Сначала «Rubber Soul»: битлы на его обложке сняты с непривычного, искажающего пропорции ракурса, а в верхнем углу конверта располагаются странные, пузатые, «мультяшные» буквы кроваво-красного цвета. То есть сама графика текста – а также структура центрального изображения – начинает причудливо отступать от привычных канонов. А потом в Америке издаётся пластинка под названием «Yesterday and Today» – типичный штатовский вариант: там битловские записи выходили не в оригинальном британском виде, а с перетасованным трек-листом и под другими названиями, поэтому в «Yesterday and Today» вошли песни с «Help», «Rubber Soul», сопутствующих им синглов и даже пара уже готовых композиций с будущего седьмого битловского альбома «Revolver». Но главное тут, конечно, не список песен, а обложка с фотографией работы Роберта Уитакера, на которой традиционно улыбающиеся битлы были запечатлены посреди кусков сырого мяса и страшноватых изуродованных кукол с отломанными частями тела.

Сказать, что релиз произвёл эффект разорвавшейся бомбы – это ничего не сказать. Считалось, что Пол Маккартни был большим энтузиастом именно этой фотосессии. Говорили также, что это метафорический комментарий битлов к войне во Вьетнаме. Существовала и более приземлённая версия: что с помощью butcher cover – «обложка мясника», именно так её стали называть – группа жаловалась на то, как с её записями обходятся в Америке, выпуская их не в задуманном музыкантами виде, а меняя порядок песен местами и вообще всячески их коверкая и насилуя; глагол to butcher something по-английски именно это и означает. Так или иначе, продавалась пластинка в «обложке мясника» ровно один день, после чего весь первый тираж в 750 тысяч экземпляров отозвали по многочисленным жалобам. Дальше лейбл Capitol наклеил на отозванные экземпляры пластинки новую, невинную обложку и выпустил их обратно в продажу – все последующие допечатки, разумеется, делались уже без страшной картинки. Всё это привело к тому, что сегодня первый тираж «Yesterday and Today» – важный и ценный объект коллекционирования. Для тех, кто хочет иметь у себя дома настоящий артефакт, расскажу, что экземпляры first state, то есть дословно «первого состояния», которые успели выкупить до того, как тираж был отозван, стоят баснословных денег – десятки тысяч долларов. Экземпляры second state подешевле, но тоже заметно ударят по карману – это те, где butcher cover заклеен невинной обложкой: отличить их от более поздних тиражей можно по просвечивающему в правой части конверта чёрному свитеру Ринго Старра с оригинальной скандальной фотографии. И, наконец, существует множество копий, которые называются third state – это вариант, в котором первая обложка была заклеена, а потом покупатели пластинки с переменным успехом пытались её отклеить и посмотреть на первый вариант, подвергнутый цензуре.

На этом коллекционерская пятиминутка закрывается – пора возвращаться к размышлениям об искусстве. О чём нам говорят и конверт «Rubber Soul» с диковинными буквами, и тем более обложка «Yesterday and Today» с фотографией, из-за которой битлы, кстати, впервые поссорились с Джорджем Мартином – респектабельному джентльмену казалось, что это апофеоз дурного вкуса? Понятно, о чём – группе The Beatles просто-напросто стало скучно. Им захотелось новых ощущений – и в музыке это тоже очень хорошо слышно.

Так, Джордж Харрисон сочинил для альбома «Rubber Soul» целых две композиции – на тот момент его рекорд, – но самый знаменитый его вклад в звучание пластинки содержится в ленноновской песне «Norwegian Wood»: Джордж здесь дублирует гитарную партию на экзотическом индийском музыкальном инструменте под названием ситар. Много лет спустя Виктор Цой напишет об этом песню «Ситар играл»: «Джордж Харрисон, который очень любил деньги, послушал мантры и заторчал, купил билет на пароход и уехал в Дели, и в ушах его всё время ситар играл». На самом деле пройдёт время, пока Джордж окажется в Индии, да и с Рави Шанкаром, гуру индийской классической музыки, тоже упоминаемым в песне Цоя, он познакомится лишь год спустя – но можно простить Виктору Робертовичу определённые исторические неточности. Это же, в конце концов, поэзия, а не школьный урок. Что же до ситара, то его и другие индийские инструменты Харрисон впервые услышал на съёмках битловского фильма «Help»: одна из сцен там происходила в индийском ресторане.

Итак, ситар – пусть партия этого инструмента в «Norwegian Wood» и носит довольно примитивный характер – стал симптомом открытия битлами новых инструментальных и стилевых горизонтов. Почему стилевых – потому что ситар – это не просто новая краска, за ним встаёт огромная многовековая традиция индийской музыки, с её совершенно отличным от западной подходом к самому музыкальному искусству: например, с осознанием ценности композиторского и исполнительского процесса, а не только его результатов. Индийская рага, если кто не знает, это не произведение в западном смысле слова – она существует только здесь и сейчас, в реальном времени, и её смысл непосредственно в процессе исполнения. А кроме того, мелодическая основа индийской музыки тоже совсем другая – в частности, в ней используется так называемый дроун, одна-единственная гипнотизирующая нота, звучащая фоном всю дорогу. Битлы, таким образом, открывают для себя возможность существования музыки, принципиально иначе устроенной, чем всё то, к чему они привыкли.

Впрочем, и с просто новыми инструментальными красками в песнях The Beatles 1965 года и далее всё оказывается в полном порядке. Возьмите, к примеру, «In My Life» с соло на почти что барочном клавесине в средней части – большой привет Баху и Скарлатти! На самом деле это чуть ускоренное студийными средствами электропиано, на котором играет Джордж Мартин, но делает он это, кстати, с очень грамотной орнаментикой, со всеми этими трелями и форшлагами, которые так важны для музыки барокко – ничего другого от человека, обладавшего профессиональным музыкальным образованием (в отличие от не знавших нотной грамоты битлов), и ожидать не приходилось.

После струнного квартета в «Yesterday», «In My Life» – это второй случай прямого вклада Мартина в битловскую музыку; но, впрочем, примечателен трек не только этим. Возможно, его текст – не поэтический шедевр, но вслушайтесь в то, о чём он: по крайней мере, его первый куплет – это такое ностальгическое воспоминание о прошлом. А в рабочем варианте всю дорогу просто было перечисление разных локаций в Ливерпуле – включая, кстати, Пенни-Лейн, так что этот топоним мог впервые возникнуть в битловском творчестве ещё за два года до того, как это произошло в реальности.

Это – вновь маркер охватившей The Beatles скуки: им явно стало тесно в формате предсказуемых песенок о любви, сколь бы обаятельным и жизненным ни был в них их язык. Хотя и «In My Life», конечно, тоже песня о любви – но она по крайней мере явно стремится преодолеть этот ригидный формат. Подсчитано – конечно, не мною, а дотошными исследователями, – что из 76 оригинальных композиций битлов, записанных с 1962 по 1965-й год 74 (то есть 97 %) были о любви. И по контрасту – из 120 композиций, сочинённых музыкантами между 1966 и 1970 годом, лишь 38 (то есть 32 %) оказались на эту тему. Это очень яркая и «говорящая» статистика.

Которая сообщает нам и ещё кое о чём: к альбому «Rubber Soul» и дальше The Beatles явно стали ощущать, так сказать, давление снизу, от своих собственных последователей. Какая главная британская песня 1965 года? Да простят меня почитатели творчества Леннона – Маккартни и примкнувшего к ним Джорджа Харрисона, но далеко не факт, что она принадлежит именно их перу, и ретроспективно это хорошо чувствуется. Даже если не брать американцев – прежде всего Боба Дилана с его революционными альбомами «Bringing It All Back Home» и «Highway 61 Revisited», – всё равно, вспомните хотя бы, например, «My Generation» группы The Who. Одна из самых ранних – и самых ярких – попыток сменить оптику внутри бит-музыки: проанализировать, если хотите, собственное поколение. То есть что получалось? Да, The Beatles придумали новый язык, с их подачи поп-музыка стала общаться со слушателями не с помощью постылых формул, а просто и естественно. Но помните знаменитую фразу якобинца Дантона о том, что «революция пожирает своих детей»? Вслед за битлами очень быстро пришли другие – готовые бросать себе ещё более дерзкие вызовы, ещё менее скованные соображениями приличий и «формата»… В этом контексте просто-напросто требовалось двигаться вперёд – чтобы тебя не смела тобою же поднятая волна.