И все-таки…

Какая она? Веселая? Нежная? Избалованная?

А не все ли равно?

Я раскрыл экран на телефоне и пролистал фото. Замер на одной из самых приятных глазу. Светло-пшеничные волосы, чуть вьющиеся на кончиках, топик, приоткрывающий плоский живот, узкие джинсы, подчеркивающие стройную фигуру, туфли на невысоком каблуке. Личико милое, румяное, свежее. Куколка. Без изъяна.

На следующем фото — портрет. В синих глазах невесты полыхали звезды, а на носу и щеках чудно рассыпались веснушки, будто карандашом кто-то нарисовал. Наверное, нафотошопили такую красотень. Взгляд из-под густых закрученных ресниц завораживал, пленил. Я будто тонул в нем, хотя задумываться о чувствах и о том, что смогу полюбить снова, не смел. Не в этой жизни.

Я уже обматерил всех причастных за опоздание, чуть не заехал по морде пилоту, который в легкий дождик решил обойти грозовой фронт. У меня свадьба, а ему какие-то мелкие тучи помешали!

Когда выбежал из авто возле шикарного дома, больше похожего на виллу президента, неожиданно заметил на крыше девушку. Было достаточно темно, поздний осенний вечер, и белое платье выделялось на фоне пятнисто-графитного неба, будто бельмо.

Сорвется же! Вот дура!

На автомате бросился спасать, приучен реагировать молниеносно. В нашей местности бурная река, скалы — приходилось делать это не раз.

Побежал к дому, водитель и охрана за мной, не сговариваясь. Приготовив оружие, натянулись оба.

Я тормознул их у входа — здесь мне бояться нечего, не хватает еще двоих громил у плеча. И сам справлюсь.

Двор был усыпан людьми в дорогих одеждах, они смотрели на меня удивленно-вопросительно.

И тут до меня дошло — та девица на крыше — моя невеста! Твою мать, веселый вечерок, я не должен ее упустить.

Пришлось на минуту вернуться к охране, и, кажется, я кого-то сбил с ног. Пусть не лезет под летящий груженый паровоз.

Быстро приказал Коле позаботиться о беглой девушке, показал направление и, дождавшись его кивка, полетел к распахнутым настежь парадным дверям.

В холле меня встретила мать невесты. Я хорошо запомнил ее взгляд, блуждающий по моему телу, раздевающий без рук. Голодную женщину видно издалека, но я не из тех, кто будет прыгать на первую потекшую самочку. Я бы вообще ни на кого больше никогда не смотрел, если бы… не одно «но».

— Где она? — я отодвинул мамашу в сторону и побежал по коридору туда, куда указала ее рука. Мимо кухни пролетел коридор и бросился к двери, ведущей, видимо, в гараж.

Внутри было темно, но полоска света позволила мне быстро сориентироваться, а привычка бегать по темному лесу и видеть в очертаниях формы, добавила уверенности.

Я спокойно запер за собой дверь и стал ждать.

Невеста явно не пешком собралась бежать, а здесь, в гараже, хорошенький джип припрятан, можно за пять минут укатить далеко и надолго.

Шорох нарастал, короткие шлепающие шаги приближались, дверь с улицы открылась, и беглянка влетела в меня на полном ходу.

Моя будущая жена.

Есения

Мы с женихом остались одни. Зевакам хватило несколько секунд, чтобы убраться из гаража. Я тоскливо посмотрела на джип, а потом метнула яростный взгляд в Волгина.

Губы горели от его наглого поцелуя, по голой коже плеч гулял холодок, сжатые от колючего незнакомого мне ощущения соски едва прикрывалась кромкой ткани. Я суматошно прикрылась корсетом, но чуть не завыла от боли — кожа на руках горела от ожогов.

Наверное, шок затмил мне разум. Наверное, я так хотела избежать свадьбы и ненавидела человека напротив за наглость и унижение, что не заметила, как рука взметнулась вверх, и ладонь соприкоснулась с жесткой щетиной мужчины.

Голова Рената от удара ушла в сторону. Жених скрипнул зубами и, медленно повернувшись в ровное положение, впился в меня взглядом, способным заморозить на месте. Толкнул к стене с яростью, вбивая лопатки в холодную доску, и, совсем обнаглев, рванул корсет еще ниже, вывалив мою крупную грудь из бюстье, а потом вдруг отпустил меня. Отступил довольно далеко и, обжигая кожу хищным взглядом, рыкнул:

— Одевайся.

— Не буду, — даже не прикрылась, пусть таращится. Его поступок показал, насколько я для него — бездушная кукла. Что захочет, то и будет со мной творить. Голодный зверь.

Ренат непринужденно присел на капот машины, спрятал руки в карманы черных элегантных брюк. Пиджак слегка распахнулся, показав мне белоснежную рубашку на мощном торсе. Мужчина поправил галстук, потянул узел вниз, будто он его душил, после чего с издевательскими нотками проговорил:

— Думаю, что ты стоишь тех миллиардов, которые я отвалил твоему отцу, — и глянцевый взгляд прошелся по моим плечам. Я распрямилась до хруста в позвоночнике. Ренат коснулся холодными глазами моей вздымающейся груди и незаметно облизнулся.

— Я не продаюсь, — сдавила челюсти, но продолжала смотреть в его глаза. Нагло, непокорно. — Сделка отменяется.

— Да? — густая бровь потянулась вверх, а руки мужчины сплелись на груди, и даже через рукава пиджака было видно, какие у него огромные мышцы. А ладони, как моих три или четыре. Ему стоило лишь замахнуться, чтобы размазать меня по кафелю за то, что посмела руку на него поднять, но Волгин будто не заметил моей пощечины. Только боюсь, что ошиблась. Такой запомнит, затаит злобу и обязательно отомстит.

Щека Рената покраснела, в глазах появился новый пугающий блеск. Он смотрел на меня свысока, как на что-то мерзкое и склизкое, щурился и неприятно улыбался.

— Даю тебе три секунды подумать, — шевельнулись его губы, голос глубоким басом задрожал в моей груди. — Реши, продаешься ты или нет. Определись, наконец. Если нет, не держу. Ты выходишь из этого места свободной, и вы с семьей выметаетесь нахрен из дома, потому что по факту он теперь мой. Ну и фирма отца, которая досталась ему от твоего деда — тоже моя, Е-се-ни-я. — Он повел головой в сторону, русая челка мягко переместились на высокий лоб и спрятала один глаз. Мужчина смотрел сквозь сетку прядей так жутко, будто пытался прочитать мои мысли, а у меня мурашки шли по всему телу.

Хренушки! Блефует! Все ведь можно отменить. Можно?

— Раз, два… — жених привстал, потемневший взгляд поднялся к моему лицу и замер на губах. Ренат помедлил, а меня сотрясло от неопределенности — врет или нет?

А если нет?

Я не могу так — предать отца, подставить его бизнес, лишить будущего, но теперь четко понимала: когда моя жизнь перейдет в руки Волгину, голодному медведю, меня никто не защитит. Я буду со своей бедой одинока и даже папа не сможет меня поддержать. Пора становиться взрослой, Сенька.

— Пожалуйста… — прошептала, губы подрагивали, соленые капли ползли по коже и забирались в рот.