жили двадцать девять мужчин и тридцать шесть женщин, не считая детей до восемнадцати лет и стариков старше шестидесяти одного года.

Было оно старым поселением, его история восходила к семнадцатому веку, когда оно сначала было пустошью во владении грунтовых казаков, которые чуть позже, уже в конце этого же века, осели в этих местах и основали деревню, названную в честь одного из владельцев деревни – помещика Василия Иванова, прадедушки Машеньки. Фамилию Ивановы носили почти все помещики, которые наследовали эту деревню, да и большая часть мужчин записывались в «Ревизских сказках» как Иван сын Ивана. Девушка тоже была Марией Ивановной Ивановой – прямо классика жанра!

Была при деревне и почтовая станция со своим «почтальоном Печкиным», жил там и кузнец с семьей, который мог подковать при необходимости лошадей проезжающих. Рядом протекала речка с красивым названием Ордыонинка, откуда крестьяне брали воду. Летом в ней с удовольствием купались дети, а нередко и взрослые, водилась в ней и рыба, была и небольшая запруда – озерцо, в которой ловили рыбу даже зимой.

А вот Отрада состояла всего из одного двора, в котором проживала дружная большая семья из четырех мужчин и пяти женщин – старика со старухой, двух женатых сыновей с невестками, еще одного неженатого сына четырнадцати лет и трех сестер на выданье. Двор был хоть и большой, но народу было много. Были они пчеловодами, точнее, занимались бортничеством – собиранием меда диких пчел, поскольку знакомые нам с детства улья с рамками для пчел и прочими хитростями еще не существовали.

Хотя в каждой деревне должен быть свой староста, как-то изначально сложилось, что староста был один на обе деревни, так как располагались они почти рядом – в трех верстах друг от друга.

Все эти воспоминания всплывали у барыни отдельными картинками, перемешанными и не всегда четкими, как это и бывает во сне. И она не заметила, как вновь оказалась сидящей в родном старом кресле в доме у Маши. И хотя странный морок, перенесший ее в другую обстановку, продолжался совсем немного, она чувствовала, как кружится и болит ее голова от пережитых впечатлений.

Глава 5. Возвращение домой

Итак, Натали очнулась от того, что почувствовала, что кто-то трогает ее за плечо и шепчет: «Барыня, проснитесь, вроде барышня в себя пришла». Она встрепенулась с облегчением и перекрестилась – значит, все в порядке, она на месте. Странная кибитка, в которой она сидела, необычная одежда – все это ей приснилось, привиделось!

Слезы радости снова показались у нее на лице, она облегченно вздохнула – это был только сон, страшный морок, который исчез благополучно. Ее дворня, отец Павел, родная обстановка спальни – все вновь окружало ее, как и прежде, и она была этому безумно рада!

Но что же с Машенькой, какова она? Когда Натали подошла к девушке, та действительно смотрела на нее еще несколько мутными глазами, но уже в сознании, только была очень потной и облизывала сухие губы. Первыми ее словами были: «Крестная! Что со мной? Как болит голова! Я хочу пить!»

Натали только вновь искренне перекрестилась и вздохнула с облегчением – кризис прошел, девушка идет на поправку.

Пришлось объяснять Маше, что в дороге она прихворнула, что они в своем имении, переодевать, поить ее, менять постель, короче, хлопотать. Тут и отец Павел ожил, подошел, перекрестил, забормотал какие-то молитвы и сказал, что надо отслужить благодарственный молебен о здравии болящей рабы Божьей Марии. На это они согласились с чистой душой и охотой, так как чувствовали необходимость поблагодарить то ли Бога, то ли еще какого неведомого распорядителя за Машино выздоровление. Но попросили сделать это чуть позже и выпроводили старичка в другую комнату отдыхать к общему облегчению.

Барыня по привычке начала хлопотать по хозяйству, раздавая распоряжения многочисленной дворне. Надо было распорядиться о приготовлении еды для себя и Маши, да и отца Павла следовало пригласить на обед.

Натали пошла в столовую, где главным по «тарелочкам» был лакей и он же дворецкий Николай, важный, как английский лорд. Его особо не любили, так как он любил «стучать» на остальных, жалуясь на малейшие проступки людей. Был также его вдовый взрослый сын, тоже Николай, или как все его звали, Коля-младший, который исполнял обязанности истопника и следил за всеми печами и каминами дома.

Сама же кухня размещалась в самом конце дома, подальше от главных комнат, чтобы не раздражать хозяйку и его гостей неприятными запахами. На кухне главой и распорядительницей была Степанида, сестра Степана, который привез их домой – видно, их родители, в отличие от современных, сильно не заморачивались с именами.

Ей помогала мыть посуду и убираться после готовки дочка Варвара. Прибирали в комнатах и ухаживали за барыней и барышней уже знакомые нам горничные – у Маши Катюшка, и ее сестренка-погодок Даша была горничной барыни. Была и Глаша, прачка и смотритель всей одежды и белья.

За домом были надворные постройки с коровником, в котором хозяйничала Клава или Клавдеюшка, как ее чаще звали, коровница, следящая также и за всеми животными и птицами усадьбы. Была и конюшня с лошадьми и их хозяин – Степан, местный кучер, а Антип служил сторожем. Иван был сыном Антипа и Лукерьи и работал дворником, а Прохор – сын Степана и Клавдии, помогал своему отцу ухаживать за лошадьми и другими животными.

В доме шныряли еще два мальчишки-казачка Вася и Егорка, они докладывали о приезде гостей, бегали с различными поручениями, разносили угощения во время званых обедов, короче, были мальчиками на побегушках. Самым незаметным, но очень нужным человеком был работник по дому Архип, готовый и дрова наколоть, и воды принести, и туалет вычистить, и определенный на столь непрестижные работы за свое увлечение горячительными напитками.

Степанида и Глафира были вдовами, все их дети, кроме Варвары, уже жили отдельными семьями.

Вот такая дружная патриархальная семья дворовых людей, которые всю жизнь преданно и верно служили своим хозяевам, были рядом с барыней.

Жили они здесь же, в небольшой пристройке-людской, но часто ночевали и прямо в доме, при необходимости застилая своими тюфячками какие-то сундучки или лавочки. Там же в людской им готовила «черная кухарка» Анфиса, а Настасья, бывшая когда-то нянюшкой, но по старости лет перешедшая