в дверях. Или из-за ее роста: на Улю очень удобно было смотреть свысока. Она почти не задерживала статей, не опаздывала и даже не спала в подсобке, но редакторский гнев тогда водопадом излился именно на нее. Кофе после такого захотелось с новой силой, и Уля злобно схватила кружку и так же злобно спустилась на первый этаж. Даже пила потом злобно.

Ладно, если не гнев, что там дальше? Принятие?

Что ж, теперь с самим фактом спорить стало сложнее: Уля действительно находилась в безвыходной ситуации. Но выход, как и выбор, должен быть всегда. Часто неприятный. Или в самом деле почти недостижимый. Но все же…

Уля попыталась вспомнить, что она вообще знала о лифтах. Въевшееся «Убедитесь, что кабина лифта находится перед вами» – из правил пользования, которые в детстве зачитала до дыр. Они были выбиты на металлической пластине на первом этаже ее дома, и Уля иногда успевала прочесть их несколько раз, пока жала испорченную зажигалками кнопку и терпеливо ждала. В какой-то момент правила исчезли: кто-то успешно оторвал их и наверняка сдал в металлолом. Краешек, правда, остался, острый и опасный. Уля гипнотизировала его взглядом и представляла всякие нелепые ужасы. Например, как она умудряется слишком быстро влететь в подъезд – Уля имела привычку пробегать несколько метров до лифта – и распарывает этим краем запястье. Или запинается и рассекает себе лицо. Пальцы. Глаз. Это было какое-то дикое проявление инстинкта самосохранения, но Уля этого не знала. И продолжала надумывать, и продолжала пугаться самой себя.

Что еще… Лифты тормозили при падении. Если обрывался трос, то всегда был еще один. Не стоило лишний раз просовывать ладонь между створок, не давая им закрыться, но это ведь было так весело! Ну и что, что лифту в их доме уже тогда было почти тридцать лет – больше даже, чем самой Уле сейчас. Может, лифты решили начать восстание машин пораньше? Может, издевательства офисного лифта были расплатой за то, что творила Уля в детстве?

Она помотала головой и фыркнула. Будь это восстание машин, с ней не стали бы церемониться. Нагулять чувство юмора лифты вряд ли бы успели.

Уля прикрыла веки. Лифты, лифты, лифты… Удобное место для подрыва соперников. Если ты шпион или вор, то шахта лифта – почти подарок. По крайней мере, в фильмах.

Шпионы!

Уля подняла голову, встретилась взглядом со своим зеркальным двойником и ободряюще ему улыбнулась.

– Ничего, я знаю, ты тоже хочешь кофе, – проговорила Уля, потому что так оно казалось правильней. – Скоро доберемся до него, вот увидишь.

В лифтах ведь всегда есть люки! Те, из которых можно эффектно выбраться на крышу, чтобы потом так же эффектно оборвать пару тросов, или вскарабкаться по ним наверх, или перепрыгнуть на стенку шахты. Кажется, в некоторых случаях там и лестницы предусмотрены! Для ремонта.

Уля прикинула, сможет ли дотянуться до потолка. И где бы она пряталась, если бы была лифтовым люком? Сразу за зеркалом? Или сбоку, за рядом лампочек?

Верная кружка снова отправилась на пол. Уля отошла к закрытым дверям и огляделась. На этот раз внимательнее.

Поручень, кажется, располагался на идеальной высоте для того, чтобы встать на него и добраться до заветного выхода. Придется, конечно, быть предельно аккуратной, чтобы не навернуться. С лифта ведь станется – может, он почует угрозу и тут же хорошенько встряхнется. А еще оставалась зеркальная проблема.

Уля закусила губу. Избавляться от единственной более-менее успокаивающей компании не хотелось, но другого выхода она не видела. Можно было попытаться раздвинуть створки, но что, если кабина остановится между этажами? Или посреди пустоты? Или вообще не остановится? Да и металлические офисные двери совсем не походили на те, из старого дома, которые при должном упорстве мог раздвинуть и десятилетний ребенок. Не то чтобы Уля пробовала это делать во время движения.

Значит, придется разбить зеркало. И молиться, чтобы люк оказался за ним: места для лампочек оставалось совсем немного, так что хотя бы часть спасительного выхода наверняка скрывала зеркальная поверхность.

Уля выдохнула. Ее пиджак остался висеть на спинке стула. Блузка была слишком тоненькой. Колготки тоже отпадали. Оставалась юбка.

Пусть Уля была в лифте одна, но она все равно неловко поежилась. Колготки на ней были добротные, не то чтобы совсем тонкие, и яркого горчичного цвета, потому что в последнее время она пыталась расцветить свои дни хотя бы так. Но стаскивать юбку все равно не хотелось. Вдруг именно в этот момент лифт решит, что шутка затянулась, и откроет двери? Да Уля со стыда сгорит. А если ей совсем не повезет, то по офисной свечке поползут слухи и шутки. Посмеяться над собой – необходимое искусство, но у Ули это пока получалось не всегда. Да и шутили коллеги очень по-разному, судя по тем редким праздничным собраниям, на которых Уля все-таки появлялась. Она до сих пор не понимала, кому пришло в голову пригласить на 8 Марта мужика в ростовом костюме медведя, который… просто изображал медведя. С переменным успехом.

Уля подобрала кружку и задумчиво взвесила ее на ладони. Рыночное качество может и не выдержать удара. И вдруг на первом этаже снова закончились пластиковые стаканчики?

Что ж. Тогда юбка.

Уля снова поставила кружку на пол и отодвинула в угол от греха подальше. Взялась за пуговичку на боку и поймала пустоту. Вспомнила, что та давно отлетела, – Уля постоянно забывала пришить новую.

Замок не поддавался. Уля нахмурилась, пару раз безуспешно дернула собачку. Перевела дух. Прислонилась к стене с поручнем и гневно глянула на дразнящие створки.

– Думаете, вы такие всемогущие и неповторимые? – Уля снова схватилась за замок. – А вот и… нет!

На последнем слове Уля дернула собачку особенно сильно, и та осталась в руках.

– Блин, – почти прошипела Уля и бездумно выкинула ее на пол. Собачка угодила прямо в кружку и зазвенела. Уля подпрыгнула.

В то же мгновение лифт легонько затормозил. И со скрежетом, которого они никогда не производили прежде, двери его открылись.

Глава 3

Уля этого не ожидала.

Она много чего ожидала от своей жизни, о чем в один прекрасный выпускной день написала в письме самой себе. Письмо это ей выдали на очередной встрече выпускников через пять лет. Некоторые выходили и читали о своих наивных мечтах у доски. Уля этого, конечно, не сделала. Из ее письма, как и из многих других, выпало будущее, которое никогда не наступит. Или нет, не