– Эй! – заорал я, едва высунувшись из своего убежища. – Что я вам сделал?!

Ответом мне был дружный залп из пяти или шести луков и поток отборных проклятий. Потом я услышал дробный стук, будто где-то неподалеку осыпались мелкие камушки. «Лестница! – мелькнула тотчас догадка. – Они спускаются по лестнице!»

И верно, чуть отойдя от стены и оставаясь под прикрытием древесной кроны, я увидел двух парней, осторожно спускавшихся по каменным ступенькам. Обрыв был высок, локтей в сорок, лестница довольно крута, так что этим следовало быть крайне осторожными, тем более что у каждого из них за спиной висели лук и полный колчан стрел.

Тем не менее спускались они резво – сказывалась многолетняя привычка. Я глазом не успел моргнуть, а они уже были почти на середине пути. От одного взгляда на их луки, сделанные из рогов горного козла, мне стало дурно и тело начало болеть так, будто его уже истыкали стрелами.

«Ну уж нет, – решил я, – просто так я вам не дамся!»

Пошарив взглядом под ногами, я поднял с земли два камня, юркнул за дерево и прокричал:

– Эй, вы, двое! Убирайтесь! Вам же хуже будет!

Все, чего я добился, – пара коротких злобных взглядов и град стрел сквозь крону: должно быть, били на голос.

– Я предупредил! – крикнул я.

Сделав шаг вперед, с таким расчетом, чтобы оставаться под спасительным деревом, я прицелился нижнему в плечо и метнул камень. Пусть у меня нелады с риторикой, пусть флейта в моих губах хрипит, как удавленная овца, зато я первейший в нашем городе метатель камней, и мало кто припомнит состязания, в которых я не взял бы приза. Если я прицелился в плечо, я в плечо и попаду. Варвар вскрикнул, пошатнулся, но сумел удержать равновесие. Я и не хотел сбивать его, все еще надеясь на мирный исход дела. Несколько мгновений двое оставались в неподвижности, сыпля проклятиями и посылая мне свои самые свирепые взгляды, а потом нижний, кривясь от боли, вдруг сдернул с плеча лук и потянулся за стрелой. Я обмер. С его позиции здесь, на берегу, я был как на ладони – дерево не спасло бы меня, ствол его был слишком тонок, чтобы полностью закрыть человека, к тому же изгибался так, что и не подладишься; и под стену было не сбежать – там, где стоял лучник, каменная лестница выдавалась уступом вперед, так что стена прекрасно простреливалась на много шагов вдаль. Видимо, стрелец оценил мое положение так же, во всяком случае он гаденько ухмыльнулся и наложил стрелу на лук. Больше я не мешкал: короткий размах – и мой камень ударил стрелка между глаз. Лук и стрела полетели вниз. Несколько мгновений парень судорожно поводил руками, будто нащупывал что-то в пустоте, потом вдруг завалился на бок и вниз головой рухнул на камни у подножия лестницы.

Наверху раздался всеобщий горестный вопль, кто-то завыл, громко, протяжно, отчаянно. Видя страшную судьбу товарища, второй схватился было за лук, но тотчас передумал и с козьим проворством устремился вверх.

Я получил короткую передышку. Что делать? Куда бежать? Перепрыгнуть ручей, юркнуть в тростник? Даже если варвары не успеют истыкать стрелами мою спину, пока я буду находиться на открытом месте, куда двигаться дальше? Я в минуту заблужусь, в то время как варвары знают здесь каждый камень и скоро меня схватят. К тому же утекать за ручей, значит, удаляться от Гиеагра, от моей единственной надежды на спасение.

Уж если бежать, то попытаться под прикрытием обрыва продвинуться вперед или назад вдоль ручья и поискать другой подъем. Но и этот план не сулил ничего хорошего все по той же причине: проклятая деревенщина знает эти места как свои пять пальцев, меня просто подстерегут и в лучшем случае убьют сразу, а в худшем – привяжут к столбу и нашпигуют отравленными стрелами, как тех несчастных женщин. Интересно, что я сделал этим изуверам? Ведь не мог же мерзкий старикашка до такой степени взбелениться из-за двух монет, чтобы натравить на меня всех этих голоштанных мотыжников! Или мог? Да мало ли что мог наплести своим соплеменникам этот горбатый шут, да проклянут его боги!

«Нет, нет, я увлекся, – подумал я. – Надо искать выход».

Последнее, что пришло мне в голову, – остаться на месте и, запасшись камнями, сторожить единственный известный мне спуск и дожидаться прихода Гиеагра. Ведь должен же когда-нибудь славный герой хватиться своего единственного друга и пуститься на поиски! Если, конечно, богоравный не дрыхнет сейчас под моей телегой, отогнав ее на обочину. Да, Гиеагр мог позволить себе подобную беспечность: за год скитаний по варварским землям он снискал столь громкую славу, что ни один самый отчаянный головорез не решится напасть на него даже спящего.

«Все равно останусь здесь», – решил я. Если же варвары, спустившись в другом месте, нападут с флангов, просто удеру в заросли тростника. О том, что будет, если они вздумают окружить меня со всех сторон, я предпочитал не думать.

Я отложил свитки в сторону, непроизвольно улыбаясь. Да, Мильк – мастер по части умения влипнуть в историю. За то недолгое время, что мы провели вместе, я успел в этом убедиться. Даже в том случае, когда неприятности накрывали с головой нас всех и отличиться в этом плане было нелегко, парнишка ухитрялся раздобыть для себя самые «вкусные» кусочки, вызывая то искреннее сочувствие, то не менее искренний смех. Думаю, и во всю эту большую историю он угодил благодаря своему таланту.

Ну а я? Я, всегда отличающийся степенностью и осмотрительностью, как оказался там же? Наверное, не бывает крысы, которую невозможно поймать. Надо просто не жалеть сыра…

Мирдгран, обучавший меня наукам в годы моего безбедного отрочества, был колченог от рождения. И за то, что не пришлось ему всю жизнь валяться в грязи, выпрашивая подаяние, он должен благодарить две вещи. Дзанги своего папаши, которых у того было побольше, чем у среднего обывателя, и свою собственную башку, в которую Скорпион в виде компенсации за уродство вложил ума втрое от обычного.

Уже в возрасте двух дюжин лет Мирдгран основал свою академию, а к тому времени как мой предок привел сопливого отпрыска в эту академию она уже имела заслуженную славу лучшей во всей Земле скорпионов.

Многому научил меня мой учитель. За умение читать звезды или отличить золото от рыжей обманки я и сейчас готов склонить перед ним голову. Другие знания – как, например, правила поведения за столом Сына Скорпиона или иных владетелей – выглядели сейчас злой насмешкой над моей непутевой судьбой.

Но еще одно важное понимание сумел вдолбить Мирдгран в головы избранных своих учеников. О том, что есть знания опасные. Знания, которыми не должны владеть слишком многие. Знания, которые надлежит беречь от друзей почти так же ревностно, как и от врагов.

И вот приходит варвар, с грехом пополам говорящий на настоящем языке, и заявляет, что желает посмотреться в Зеркало богов. А про Зеркало богов я даже папаше своему, вольному купцу Эрвигу Красному ни словом не обмолвился. Чего уж удивляться, что для Глаза да прочей бражной компании, собирающейся у Суслика, эти слова пустым звуком оказались?