Блинков-младший нашел свой восьмой «Б» и, честно признаться, взгрустнул. Даже князь Голенищев-Пупырко младший не показался ему таким уж гадом. Он, во всяком случае, не стрелял в женщин из гранатомета. Под правым глазом у Князя созрел образцовый синяк. Любой, кто разбирается в таких знаках отличия, сразу сказал бы, что бил левша с неплохо поставленным ударом.

Ирка ради праздника нарядилась в новенькие блинковские джинсы, которые сама же успела превратить в старенькие. Она их перепачкала в краске, а потом отмывала с растворителем, и джинсы стали белесые. «Зажилила», – без злости на Ирку подумал Блинков-младший. Было даже приятно, что его штаны пошли в школу.

Рассматривая в бинокль знакомые лица, Блинков-младший обнаружил среди своих два лысых лопоухих чудища. Потом они одновременно обернулись, и он узнал Орла и Дэ. Неразлучные приятели остриглись наголо и всадили себе в уши аж по три серебряных сережки колечком. В бинокль были отлично видны и эти сережки, и как Тонюшка заставляет Орла и Дэ их снять. Тонюшка – классная руководительница, биологичка Антонина Ивановна. Орел – это Орлов Сашка, а Дэ – Женька Воронцов. Почему он Дэ, уже забылось. Просто его так зовут, и все.

Взявшись за руки, подошла еще одна неразлучная парочка: Ломакина и Суворова, Митькины соседи по двору. Суворова напялила платье с глубоким вырезом на спине. Оно явно было из гардероба ее сестры, фотомодели Нины Су.

Вообще, Суворова считала своим долгом всячески поддерживать славу своей знаменитой сестрицы. Она одевалась в ее взрослые платья, говорила ее словами и курила ее сигареты. В школе Суворова старалась вести себя так, чтобы Нину хотя бы раз в неделю вызывали к директору. Разумеется, в таких случаях на фотомодель глазела вся школа, а это и есть слава. Не то, что если бы Нина Су просто гуляла по улице и на нее обернулись двое-трое прохожих.

Подходили другие одноклассники: Кулема, Сантик, Братец У, Настя, Зойка и сестра Голенищева-Пупырко младшего Ляля Кусачая. Блинков-младший почувствовал, что в носу у него щиплет от подступающих слез. Ему хотелось к своим.

А еще он боялся за маму. Ему-то что. За ним сейчас придет добрый гигант Иван Сергеевич и спрячет его. Папа улетит на Дальний Восток. А мама с загипсованной ногой останется лежать здесь, за окнами, затянутыми стальной сеткой от гранатомета.

Вчера прапорщик объяснял Блинкову-младшему, почему тонкая сетка может спасти от гранатомета. Граната из него летит с небольшой силой. Танковую броню она пробивает направленным взрывом. Оказывается, сетки достаточно, чтобы граната сработала, не влетев в комнату. Осколков она не дает. Вся сила взрыва уйдет в воздух (от сетки, понятно, ни клочка не останется). Если человек будет в глубине комнаты, его контузит, и все. В этом тоже мало приятного, но все же маму не убьет до смерти. Вчера она твердо это пообещала.

– Эта сетка на самый-самый крайний случай, – сказала она. – Меня плотно опекают, Митек. На каждом чердаке наши люди.

Тогда Блинков-младший не стал ей говорить, что лучше бы она тоже уехала на время из квартиры. А теперь понял, что мама не уезжает нарочно. Она – подсадная утка для террористов. Или нет, подсадная утка приманивает под выстрел охотника других таких же уток. Скорее, мама – живец, малек, на которого хотят поймать хищную рыбу. А ловля на живца чаще всего заканчивается очень печально для живца. Щуку-то ловят, но приманивший ее малек оказывается у нее в пасти вместе с крючком…

Блинков-младший готов был бежать к маме и орать: «Уезжай! Уезжай отсюда немедленно!». Но разве она послушается?!

Лица одноклассников в бинокле заволокло туманом. Он вытер слезы и побрел в мамину комнату.

Папа вернулся нескоро. Вместе с полковником Кузиным за ним вошла пенсионерка Наталья Антоновна, известная во дворе под прозвищем Санта Барбара. На руках у нее сидела старая болонка со слезящимися нечистыми глазами.

Василенко остолбенел. Тут квартира на осадном положении, контрразведчики дежурят в «Мерсе» под окнами и сидят чуть ли не в каждом мусорном ящике, и вдруг нате: какая-то старуха с собачкой.

– Андрюша! Сто лет тебя не видел! – пробасил Иван Сергеевич и полез обниматься с изумленным майором.

Еще пять лет назад полковник служил в контрразведке и, скорее всего, знал Василенко. Но майор был младше него. Вряд ли они близко дружили. Блинков-младший заметил, как Иван Сергеевич что-то шепнул ему на ухо.

– Наталья Антоновна, это Андрей, – представил он майора. И, глядя не на Санта Барбару, а на Блинкова-младшего, с нажимом добавил: – Замечательный врач-травматолог.

Само собой, Блинков-младший не стал говорить, что никакой Василенко не врач. Хотя и не понимал, зачем офицеры дурят простодушную Санта Барбару и вообще зачем ее притащили.

– Вас мне послал сам Бог! – горячо воскликнула Санта Барбара. – У Дэзи понос! Она вытаскивает меня во двор по два раза за ночь!

И она протянула Василенко свою болонку.

– Откройте пасть, – сказал майор, входя в образ врача. У Санта Барбары начало обиженно вытягиваться лицо, и он торопливо уточнил: – Собачью.

Пенсионерка полезла пальцами в рот к своей престарелой болонке.

– Не юная собачка, – заметил Василенко. – Правый клык надо пломбировать. А почему у нее язык синий?

– Мы ели чернику, – пояснила Санта Барбара.

– Чернику отставить. Дайте ей отвар коры дуба.

Пока новоявленный врач назначал болонке лечение, Иван Сергеевич проскользнул в комнату к маме. О чем они там успели пошептаться – неизвестно, только мама по стеночке вышла в коридор и включилась в игру:

– Как хорошо, что Олег вас встретил, уважаемая Наталья Антоновна! Видите, какая у меня неприятность?! – она покачала в воздухе загипсованной ногой. – Ложусь в госпиталь. Вот, Андрей Васильевич за мной заехал. Олег уезжает в командировку, Митек – в санаторий…

– Другие учатся, а он по санаториям разъезжает, – въедливо заметила Санта Барбара.

«В какой санаторий?», – чуть было не спросил Блинков-младший, но вовремя спохватился. Кажется, он начал кое-что понимать.

– Это специальный детский санаторий. Там есть школа, -объяснила мама и продолжала: – Квартира остается без присмотра. Цветы полить некому. Вы уж, пожалуйста, помогите. Я оставлю вам ключи, а вы заглядывайте хотя бы разок в неделю, чтобы порядок был.

– Даже не знаю, что вам сказать, Ольга Борисовна. Я ведь страшно занята по хозяйству, – жеманно пробасила Санта Барбара и сразу же пошла по коридору, заглядывая во все двери.

Мама, прихрамывая, шла за ней и с покорным видом повторяла:

– Вся надежда только на вас, Наталья Антоновна, только на вас!

– А ну как что пропадет? – продолжала сомневаться Санта Барбара.

– У вас?! – изумлялась мама. – Ну что вы такое говорите, уважаемая Наталья Антоновна?! Я уеду со спокойной душой, если буду знать, что квартира оставлена под вашим присмотром!