* * *

Караван с зерном двигался из Порфимия в Пантикапей. Сразу за соленым озером дорога резко сворачивала на юг и шла между пологих холмов, поросших колючим ковылем. Желтая осенняя степь баюкала телеги, перебрасывая с одного ухаба на другой, как мать-кочевница, привязанного за спиной ребенка, колотящегося носом то об одно, то об другое ее плечо.

По правую руку виднелись остатки старых киммерийских валов, осевших и сильно сглаженных временем. Впереди эллины-колонисты поновляли их, вгоняя в фундамент каменные крепы.

В виду Тиритакской стены женщины-меотянки, охранявшие караван, расслабились, расстегнули пояса, размотали шарфы из тонкой шерсти, покрывавшие головы, и завязали ленивый разговор. Здесь они чувствовали себя безопаснее, чем на открытом месте, где из-за любого холма могли появиться чужаки и напасть на обоз в надежде поживиться даровым хлебом.

От стены отделилось облачко пыли и начало быстро расти, приближаясь к дороге. Вскоре можно было различить небольшой отряд во главе с начальником северного участка Асандром Большим. Воины скакали в полном вооружении, грозно сдвинув шлемы на глаза и обнажив длинные мечи для верхового боя. Демонстрация силы была естественна в этих глухих местах и ничуть не напугала меотянок. Они остановились, выражая покорность патрулю, но тоже застегнули пояса и как бы между прочим перекинули гареты со спины на грудь, чтоб вовремя достать луки.

Однако узнав командира всадниц, Асанд Большой поднял руку и что-то гортанно крикнул своим воинам. Эллины придержали коней и стали засовывать оружие в ножны.

— Здравствуй, Бреселида. — проговорил начальник стены, подъезжая к меотянке совсем близко и беря ее гнедую лошадь под уздцы. — С хлебом?

— С хлебом. — кивнула женщина. — Давно не виделись, Асандр. Как дела?

— Плохо. — воин почесал крючковатый, свернутый на сторону нос. — Троюродный брат пропал. Только из Милета приехал. Устроил его в отряд Левкона, а тут скифы… — он махнул рукой. — Слышала, когда выжгли предместья? Вся западная сторона горела.

— У нас тоже потери. — вздохнула Бреселида. — Номад Ферусы. Всех вырезали.

— Нда-а, — протянул Асандр. — Сдается мне, они вместе и съехались у кургана. Кто же знал?

— Молодые еще. Что с них взять? — пожала плечами меотянка. — В наше время было поспокойнее.

Асандр смерил ее чуть насмешливым понимающим взглядом. Бреселида была зрелой 20-летней женщиной с загорелой, посеченной морщинами кожей. Пляски под холмами ее уже мало занимали. У нее было скуластое лицо и маленький упрямый подбородок. Серые настороженные глаза смотрели внимательно и колко, а выгоревшие волосы были у висков заплетены в две тоненькие косички, сходившиеся на затылке.

Такую прическу в степи носили и мужчины, и женщины. Правда, у скифов в последнее время завелась отвратительная сода накручивать себе на лбу волосяной пучок. Этого Асандр не одобрял.

Бреселида же ему всегда нравилась. Статная. Уверенная. Не разбитная.

Красивая?

Да, пожалуй, красивая. Но командир северного участки стены вошел уже в тот мудрый возраст, когда замечаешь, что женская красота не греет. Нет, не греет. А греет что-то совсем другое… От Бреселиды ему всегда становилось тепло, а бывали времена, когда и жарко. Оба хранили память о летних деньках и умели оставаться друзьями.

— В наши времена было поспокойнее, — повторила всадница.

— Поспокойнее будет на погребальном костре. — Асандр Большой дал своим воинам знак объехать караван.

Телеги двигались по дороге к валам, и меотянки уже старались разглядеть среди рабочих, как муравьи, ползавших по земляным отвалам, своих соплеменников.

— Ваши ушли к югу. Где стена упирается в озеро. — сообщил начальник.

— Жаль. — лицо Бреселиды ничего не выражало. — А почему в озеро? Хотели ведь тянуть до Нимфея?

Асандр злобно выругался.

— Нимфейцы отказали. Поди пойми их! — от с досадой плюнул на дорогу. — Такая брешь! Говорят, у них со скифами договор, торговые дела… Они за скот будут пропускать номады через свой брод на ту сторону. Каково?

— Сволочи. — коротко ответила собеседница.

— Я тебе больше скажу, — у Асандра явно накипело. — Наши в Пантикапее не лучше. Если б архонт не надавил своей властью, народное собрание до сих пор не дало бы денег на стену!

— Сто пустых голов всегда меньше, чем одна полная. — усмехнулась меотянка. — Безмозглые торгаши. Сами себя подставляют!

К начальнику стены, кланяясь подошел староста из Порфимия, посланный крестьянами с обозом.

— Хороший урожай, отец? — воин спешился и снял шлем.

— Слава Деметре. — бесхитростно отозвался старик. — Наши женщины потрудились.

— Знаем мы, как они потрудились. — Асандр не сдержался, чтоб не поддеть крестьянина. — Небось, во время сева вокруг деревни не было проходу ни конному, ни пешему? Всех затолкали в борозду?

Окружавшие командира воины заржали.

— Следующей весной ждите нас!

— Приедем, раз у вас бабы такие гостеприимные!

— Тьфу! Бесстыдники! — староста плюнул на дорогу и заковылял прочь.

— Я хотела тебя предупредить…

Асандр обернулся к спутнице.

— На той стороне неспокойно. — Бреселида понизила голос. — И быть может, скоро мы не съедемся вот так в поле с опущенным оружием.

Начальник выжидающе молчал.

— Городки колонистов по нашу сторону пролива, которые еще при моей бабке признали власть меотийских цариц, узнав, что Тиргитао взяла Гекатея себе в мужья…

«Взяла в мужья — странные у них все-таки понятия!» — хмыкнул про себя Асандр.

— …что Тиргитао скрепила договор с Пантикапеем браком, — гнула свое Бреселида, — и решили избрать Гекатея своим архонтом. Понимаешь, что это значит?

— Понимаю. — медленно проговорил воин. — Эллины хотят избавиться от власти Тиргитао и решили, что сейчас подходящий момент. Но это нарушает договор. Неужели Гекатей согласился?

— Гекатей расчетливый человек, — грустно улыбнулась Бреселида. — Он не принял предложения, но… и не отказался. Он прекрасно понимает, что в таком деле можно больше потерять, чем приобрести. Однако Тиргитао подозревает его в сговоре со своими подданными и намеренно ищет повода к ссоре. Теперь, после гибели номада Ферусы на вашей стороне, он есть.

Асандр подавленно молчал.

— Мы на краю войны. — заключила женщина. — Я хотела предупредить, чтоб ты, увидев меотийское оружие, по привычке, не принял за союзников тех, кто может оказаться врагами.

Асандр наклонился с седла и поцеловал Бреселиду в щеку.

— Спасибо. Я буду на стороже.

— Пока еще ничего не случилось, — женщина вздохнула, — но повелишь ли, я спинным хребтом чувствую, что это не надолго.