— У меня есть нужные тебе умения и опыт, — уверенно заявила Роза. — Давай начнем. Сначала очисти разум.

Не зная, как отказать, я сдалась и кивнула. Хоть я читала о силах предсказания у психиков, я еще не видела настоящего прорицателя за работой.

— Опусти ладони на шар, — сказала она. — Да, вот так.

Я опустила ладони на прохладный кристалл, и она накрыла их своими руками.

— Расслабься, — проворковала Роза. — Пусть твоя энергия потечет в кристалл.

Я медленно вдохнула, сосредоточилась на холодном твердом кварце под кожей.

— Смотри в шар. Смотри глубоко, опустошив разум, прогнав мысли.

Это было сложно. Я глядела в белый кристалл, гадая, что увижу, а потом поняла, что это была мысль, и я не должна была думать.

Хрустальный шар отражал тусклый свет паба, гул разговоров вокруг нас стал размытым. Кристалл словно притягивал свет. В его глубинах что-то слабо кружилось. Сфера заполнила все перед глазами, и паб пропал, а видно было только белый дым, что кружился. Он парил, пустой и невесомый.

Он двигался, и в его глубинах появилась тень. Далекий силуэт… сидящей фигуры. Темной, без черт. Мужской.

Он стал ближе, словно я плыла в глубине тумана к нему. Он сидел на покрытой туманом земле, согнув ноги, обвив их руками. Подбородок лежал на колене, черные волосы были спутаны.

Заилас сидел в тумане, смотрел вдаль.

Тени липли к нему, и я в них я ощущала мрачные эмоции. Неуверенность. Тревогу. Беспокойную тоску, тихое опустошение. Он смотрел в никуда, неподвижный, словно играл порабощенного демона, но демоны так не сидели — как потерявшийся ребенок, который ждал, пока его найдут.

Странная печаль окружала его, я еще не видела такую уязвимость. Тут, в бесконечном тумане, его бесстрашная уверенность пропала. Его агрессия, наглость, сарказм и оскорбления… пропали, открыв то, что скрывалось за ними.

Он поднял и повернул голову. Алые глаза посмотрели в меня. Он поднял руку, пальцы потянулись ко мне.

— Начнем!

От громкого голоса я отпрянула, охнув. Видение белого тумана пропало, и я увидела хрустальный шар, черный бархат и шумный паб. Мужчина говорил у проектора, лазерная указка была направлена на экран с яркими линиями на графике.

— Робин, — Зора коснулась моей руки, — ты в порядке?

Я тяжело дышала. Я сжимала в кулаке свой свитер и инфернус под ним.

— Н-наверное.

— Милая, — зашептала Роза, — ты сразу же попала в энергию кристалла! Что увидела?

Я посмотрела на шар, потом на Розу.

— Ч-что вы увидели?

— Кристалл потемнел, черный цвет — признак опасности, — она опустила ладонь на шар. — Но сеанс был у тебя — ты видела послание кристалла. Что за видение у тебя было?

— Я не видела черного, — выдавила я, отпуская свитер и инфернус.

— Не робей! — воскликнула Роза. — Расскажи! С моей помощью ты испытала настоящий…

— И, — крикнул выступающий, глядя в нашу сторону, — если все посмотрят сюда, то вы увидите, что несчастных случаев на пятьдесят восемь процентов меньше, если команда оценивает ситуацию хотя был десять минут.

Зора фыркнула и отклонила стул на две ножки. Я покраснела, посмотрела на проектор, игнорируя взгляд Розы, стараясь отогнать из мыслей видение в шаре.

Дверцы автобуса звякнули и открылись с шипением. Мы с Амалией вышли на дорожку. Моя кузина перебросила светлые волосы через плечо и пошла прочь.

Автобус уехал, а я поспешила догнать высокую длинноногую ученицу-призывателя. Она хмуро посмотрела на меня, направилась дальше в полумраке вечера, солнце скрывалось за тучами.

— Я не виновата, что ты пропустила вчера собрание, — отметила я.

— Ты должна была предупредить, что будет глупое наказание. Записывать каждую минуту? Что за бред!

Я пожала плечами, мы пошли по тротуару вдоль улицы с заборами домов.

— Вечера субботы неудобны! — зло добавила она. — И до Рождества осталось девять дней! Почему нельзя быть мягче? — она замедлилась, скривила полные губы. — Думаю, я должна привыкнуть к гильдии, что серьезно относится к правилам.

Я не знала о ее прошлой гильдии, но моя последняя — не считая Великий Гримуар — была сонной гильдией, все ее члены были не практикующими мификами. Я платила за членство и отмечалась каждый год. Но в «Вороне и молоте» были собрания каждый месяц, и офицер, которого нам назначили, требовал отчетов.

Я плотнее укуталась в куртку от холодного ветра, стала шагать так широко, как только позволяли ноги.

— Странно возвращаться, — пробормотала Амалия, поправив сумочку на плече. — Я словно иду домой, но…

Она замолчала, мы остановились перед коваными воротами, прутья обвивала желтая лента полиции. Дорожка тянулась по небольшому склону к тому, что осталось от дома. Там, где раньше было двухэтажное поместье, теперь был почерневший скелет. Обгоревшие столбики удерживали отчасти обвалившуюся крышу.

— Ну… — мрачно сказала Амалия. — Это выглядит безнадежно.

— Вариантов лучше нет, — пробормотала я.

Мы подошли к воротам. Амалия открыла одну створку, открывая пару лент полиции, и юркнула в узкую брешь. Я нырнула за ней, и мы направились к дому.

Амалия уперла руки в бока, смотрела на развалины своего дома. Гараж обрушился, обломки лежали на металле, что когда-то был дорогими машинами.

— Хорошо. Начнем с кабинета папы. А потом посмотрим в его спальне.

Я посмотрела на черные столбики у входной двери, которая лежала в прихожей.

— Туда безопасно заходить?

Она пожала плечами.

— Дом еще не рухнул.

Она поднялась на крыльцо, сорвала ленту с двери. Внутри пол покрывал толстый слой пепла и черных обломков, и это хрустело под ногами. От некоторых стен остались только столбы, почерневшие обои еще держались на других стенах, краска облетела, среди пепла виднелись линии воды от бесконечных декабрьских дождей. Запах дыма и мокрого угля заполнил мой нос.

Амалия пошла по прихожей в коридор, миновала гостиную, где я когда-то подслушивала дядю Джека и его делового партнера, Клода. Мебель сгорела, став горками сажи и обломков.

Кабинет дяди Джека не избежал пожара. Стол был черным, бумага стала золой. Его монитор упал на пол, растаял. Я видела, где стоял его компьютер — к полу прилип расплавленный пластик — но системного блока не было. Его могли забрать МП, но, учитывая состояние всего остального, вряд ли они смогли получить оттуда данные.

Шкаф с папками стоял с открытыми дверцами, содержимое казалось нетронутым, и я не понимала, почему следователи МП оставили документы. А потом Амалия попыталась взять папку. Она рассыпалась в ее пальцах пеплом, что опустился на пол.