– Опять жеребила этот, – недовольно буркнул Женька, и она насмешливо на него посмотрела:

– Что, комплексы?

– У меня?! С какой темы?

– А Карлос – мальчик сексуальный, – мечтательно протянула Коваль, прикрыв глаза для полноты картины и усиления эффекта. Хохол оправдал ее ожидания:

– Не знал, что ты петухов любишь!

– А ты проверял?

– А ты? – отпарировал он, за что тут же был наказан чистой правдой:

– Я – проверяла, и не раз.

– Понравилось?

– А сам-то как думаешь? – улыбнулась она, с удовольствием наблюдая за тем, как бесится от этого разговора Хохол.

– Я думаю, что мне это по фигу, – он отвернулся, чуть закусив губу, и Марина не отказала себе в маленькой радости еще потравить его:

– Ты ревнуешь, дорогой? Не стоит – дело неблагодарное и бесполезное, я ведь всегда делала то, что хотела.

– Ты чего сейчас добиваешься, я не пойму – чтобы я тебя загасил здесь? Так просто скажи, и нечего меня разводить, – зло проговорил он, откидывая на стол хаси. – Что ты все ходишь вокруг да около?

– У-у, – протянула она, отпивая сакэ. – Как плохо-то все!

– Прекрати! Поесть нормально не даешь!

– Да ради бога, я не мешаю, ешь. – Марина пожала плечами и решила все же прекратить свои покусывания.

Закончили обед молча, Хохол злился, Коваль обдумывала планы на завтра. Нужно было встретиться с руководством команды, посмотреть отчеты, да и на игроков взглянуть. И еще к Карлосу успеть. Все это она изложила своему телохранителю по дороге домой, и он только пальцем у виска покрутил:

– Тебя что, на ксероксе размножили? Как ты успеешь во столько мест сразу?

– Не волнуйся – успею.

До поздней ночи она просидела на балконе в кресле, укутавшись в плед, курила и смотрела на темное небо. Это успокаивало, а если добавить к этому почти кладбищенскую тишину, стоявшую в поселке…

– Замерзла? – спросил Хохол, когда Марина вышла на кухню, где он сидел перед телевизором с банкой пива.

– Что отмечаем? – кивнула она на жестянку в его руке.

– Кидняк твой.

– И кого же это я так приложила?

– Зачем порожняк гонишь? – поморщился Женька. – Не понимаешь или прикидываешься опять? Меня, кого ж еще.

– Ой, Женька, прекрати, – поморщилась Коваль. – Что у тебя за неистребимая страсть к мелодрамам? Пиши сценарии – озолотишься, ей-богу.

– Мне ничего не надо, только чтобы ты со мной была. А ты снова начала хвостом вертеть, я же вижу. – Хохол притянул ее к себе, усадил на колени, обняв за талию. – Скажи честно – ты ведь замутила с кем-то?

– Женя, я ни с кем не замутила, тебе везде черти мерещатся. – Она погладила его по лицу, и он потерся щекой о пахнущую гелем руку. – Ну, что ты? Совсем измучился, мальчик мой?

– Ты меня давно так не звала. Поцелуй меня… —

Марина прекрасно знала, чем это закончится, поэтому покачала головой:

– Не мучай меня, ладно? Я ведь сказала, что ничего не будет.

– А вчера?

– А вчера ты сам пришел.

– Ты не сопротивлялась.

– А я никогда не сопротивляюсь – это не раз спасало мне жизнь, между прочим. Я пошла спать. – Встав с его колен, она, прихрамывая, направилась к себе и вслед услышала:

– Захочешь – знаешь, где искать.

– Не надейся.

Потом, правда, жалела, что отказалась – они с Хохлом отлично ладили в постели, но ведь Коваль дала себе слово, что не будет больше с ним спать…

Через пару дней она стояла на слабо освещенной сцене «Латины» в короткой юбке и майке в обтяжку, в танцевальных туфлях и длинных гетрах и пыталась повторить за партнером вариацию.

– …Ну что такое! Неужели это так сложно – ча – ча – раз – два – три! – злился Карлос, пытаясь заставить Марину попадать в такт, но она думала совсем о другом, и это мешало сосредоточиться на танце. Кроме того, правая нога болела и очень мешала, но танцы были своего рода гимнастикой, помогавшей заставить ее двигаться.

Виновато взглянув на своего партнера, Коваль потрясла головой, отгоняя мысли:

– Карлос, я что-то отупела совсем, давай снова.

– Давай, – вздохнул он. – И – начали! Нью-Йорк – Нью-Йорк – шоссе – алемана! Коваль, ты меня пугаешь – раньше ты влегкую это делала, а сейчас – как первый раз паркет увидела! Что с тобой? Нога болит?

Ну, не могла же она ему сказать, что в самом углу зала сидит и пьет кофе подполковник Ромашин, неведомо как обошедший ее охрану! Его взгляд нервировал и выбивал из колеи, Марина путала шаги и даже стороны, нервничала и злилась. Ромашин же не сводил с нее восхищенного взгляда, улыбался и всем видом демонстрировал влюбленность.

– Давай снова, – велел Карлос. – И поменьше на правую ногу наступай, я и так стараюсь тебе ее разгрузить, а ты заваливаешься все время.

– Не могу – она ведь рабочая. Я устала, Карлос…

– Ладно, хватит на сегодня. Когда в следующий раз приедешь?

– Дня через три.

– Идем, провожу в душ.

Он помог ей спуститься со сцены и повел в гримерку, и тут Марину вдруг посетила шальная мысль…

– Карлос, здесь есть запасной выход?

– Есть, но тебе-то зачем? – удивился он.

– Надо.

Приняв наскоро душ и затолкав в сумку тренировочные вещи, она, стараясь не стучать тростью по гладкому полу клуба, вышла в зал с той стороны, где сидел Ромашин, негромко произнесла ему на ухо:

– Вставай и иди за мной, быстро…

В подсобном помещении Коваль схватила его за руку и потащила за собой почти бегом, насколько это позволяла ее нога.

– Куда мы? – удивился он, глядя, как на стоянке она открывает ключами свой «Хаммер», благо второй комплект всегда болтался в сумке.

– Ты же хотел меня видеть? Зачем вопросы задаешь? Садись.

– Может, я за руль?

– Я свой джип доверяю только водителю. Быстрее, Саша, сейчас охрана хватится, и все сорвется.

Она вылетела с парковки на приличной скорости, Ромашин с удивлением наблюдал за происходящим, но вопросов больше не задавал. Они выехали из города, Марина еще поддала газу, выжимая из джипа все, что можно.

– Ты не очень быстро едешь?

– Я только так и езжу, если ты этого не знал.

– Скоро пост ГИБДД…

– Ха-ха! Давай поспорим, что меня даже не заметят, – предложила она, притопив педаль газа. Делать это приходилось левой ногой, потому что правая очень болела после занятий, но Марина уже давно приспособилась к своему состоянию и водила машину без проблем.