За последние дни из глубин памяти поднялись новые фрагменты. Эпизоды, в которых присутствовала Ванья. Ванья с хохотом крутит педали голубого велосипеда. Ванья сосредоточенно читает. Темные волосы, стянутые в конский хвост красной резинкой. А еще дровяной сарай рядом с их домом — он тоже имел какое-то отношение к делу. Осколки, из которых нельзя сложить картину. Бессмысленные мелочи.

Холодильник был пуст. Она съела все. Трижды заказывала пиццу на дом — приступы голода стали невыносимы. Эти идиоты обещают доставить заказ в течение получаса и всегда опаздывают.

Странно, что пустота может так сильно болеть.

Она думала о письме постоянно. Больше всего ей хотелось разорвать его в клочья и выбросить, но сейчас это было уже невозможно. Прочитанные слова отпечатались в ее сознании, и просто стереть их она не могла. Хуже всего было то, что гнев постепенно затихал и на первый план выходило другое. Некое подобие ужаса.

Одиночество.

Давно, очень давно она к нему привыкла — и забыла о нем.

Тяжелее всего было по ночам.

Она старательно убеждала себя в том, что ей нечего бояться. Ванья в тюрьме и добраться до нее не сможет, а если придет новое письмо, она выбросит его не читая. Она больше не позволит заманить себя в ловушку.

Но здравые рассуждения не помогали. К тою же она поняла, что не Ванья вызывает у нее страх. А нечто другое.

В то утро она проснулась рано, еще до рассвета. Она никогда не принимала душ если знала, что могут прийти эти. Она с трудом вытирала складки и хорошо представляла себе, как выглядит экзема на спине. А еще зуд. Они обязательно поднимут тревогу, если все это увидят, а она ни за что в жизни не допустит, чтобы ей смазывали кожу. У нее есть два платья. Нечто вроде мешка до пят с отверстием для головы. Ей сшили их лет пятнадцать назад, она старалась не замечать, что одно из них скоро явно станет мало.

После того как Саба вернулась с утренней прогулки, Май-Бритт заперла дверь, пошла на кухню и села за стол. Посмотрела на часы. По идее они явятся часа через три-четыре, но с уверенностью говорить нельзя. Они же приходят и уходят как хотят. Впрочем, если честно, то именно сегодня она их ждала. Желудок требовал пищи. А на укоризненные взгляды ей плевать, она заказала дополнительные продукты.

Здравствуй, Ванья.

Здороваться она не хотела — но ведь иначе письмо не начать? И как ответить на оскорбление, одновременно дав понять, что на самом деле оно тебя не задело? Ей хотелось оставаться сдержанной и спокойной, показать, что ее не волнует чушь, которая может прийти в голову потерявшему надежду заключенному.

Ты оказалась права — я очень удивилась твоему письму. Я даже не сразу тебя вспомнила. Ведь с тех пор, как мы виделись в последний раз, прошло много лет. У нас все в порядке, и у меня, и у моих близких. Йоран руководит отделом на крупном предприятии, которое производит бытовую технику, я занята в финансовой сфере. У нас двое детей, которые учатся за границей. Я довольна собственной жизнью и храню только светлые воспоминания о детстве. Мои родители давно умерли, мне их очень не хватает. В их дом мы больше не ездим, предпочитаем проводить отпуск за границей. Так что я долгое время ни с кем не общалась и ничего не знаю ни о тебе, ни о твоей судьбе. Впрочем, судя по адресу, ты втянута в какую-то неприятную историю.

А сейчас мы с Йораном собрались в театр, поэтому я вынуждена закончить письмо.

С дружеским приветом,

Май-Бритт Петерссон

Она перечитала написанное. Устав от напряжения, решила, что этого достаточно. Теперь нужно сделать так, чтобы письмо исчезло из квартиры и ушло по адресу, — и поскорее обо всем забыть.

Его имя она писала с отвращением.

В час дня пришли из социальной службы. Опять незнакомое лицо, очередная девица, но на этот раз, по крайней мере, шведка. Из тех, кто ходит в вызывающих джемперах и не прячет бретельки от лифчика. А потом они удивляются, что их насилуют. Чего ждать от мужчин, если девушки одеваются, как шлюхи?

— Здравствуйте, меня зовут Эллинор.

Май-Бритт с омерзением посмотрела на протянутую руку. Ни за что на свете она к ней не притронется.

— Вам что-нибудь известно о порядках в моем доме?

— Что вы имеете в виду?

— Надеюсь, вы купили продукты, которые заказывала я, а не кто-нибудь другой.

— Разумеется.

Девица улыбалась, это очень раздражало. На вешалке в прихожей разместилась потертая джинсовая куртка, украшенная яркими пластмассовыми значками, которые придавали ей еще более неряшливый вид.

— Мне положить еду в холодильник или вы сделаете это сами?

Май-Бритт оглядела ее сверху вниз.

— Оставьте пакеты на столе в кухне.

Носить сумки она не могла, но еду раскладывала сама. Ей нужно было знать, где что лежит. На случай, если срочно понадобится.

Оставшись одна в прихожей, она посмотрела на значки. Подвинула куртку пинцетом и, ухмыльнувшись, пробежала глазами надписи: «Никто не должен просить милостыню!», «ЖИЗНЬ СПРАВЕДЛИВА», «Феминизму — да!», «ТЫ ЧУВСТВУЕШЬ, ЧТО НИКОМУ НЕ НУЖЕН?». Обвитая колючей проволокой свеча и текст «ПРАВА ЕСТЬ У ВСЕХ» Бесчисленные лозунги, в соответствии с которыми эта девица, по-видимому, собралась изменять мир. Ничего-ничего, пройдет — подрастет немного и поймет, как на самом деле все устроено.

Девица пошла в ванную, и оттуда донесся звук льющейся в ведро воды.

Она управилась за полчаса. Май-Бритт ждала возвращения Сабы у балконной двери. На детской площадке мужчина раскачивал качели, и годовалый ребенок громко смеялся всякий раз, когда летел навстречу отцу. Она их часто видела. Иногда с ними гуляла женщина, у которой, похоже, были проблемы со здоровьем — мужчина всегда помогал ей сесть на скамейку. Саба никогда не отходила далеко от балкона и не обращала внимания на людей. Собачье дерьмо убирали люди из социалки, Май-Бритт не хотела, чтобы соседи жаловались.

Она открыла Сабе балконную дверь. Одновременно на втором этаже дома напротив распахнулось окно, в котором показалась мама ребенка.

— Маттиас, тут звонят и спрашивают, как ты поедешь на семинар? У них есть место в машине.

Больше она ничего не услышала — Саба зашла в комнату, и Май-Бритт закрыла балконную дверь. Повернув ручку, оглянулась и увидела в комнате Эллинор.

— Если хотите, я могу выйти с ней на улицу. Уборку я закончила, так что мы можем немного погулять.

— Зачем? Она только пришла.

— Да, но, может, ей хочется погулять подольше? Движение пойдет ей только на пользу.

Май-Бритт улыбнулась про себя. Да, эта девица посмелее остальных, но ничего, она и ее как-нибудь приструнит.

— Почему вы так думаете?

— Потому что прогулки полезны всем.