лица, он вновь становится серьезным. И будто трезвым. Придвигается ближе. Меня обдает ароматом его туалетной воды. Что-то древесное и довольно резкое, в первые секунды раздражающее. Но затем, если подождать немного, привыкаешь и буквально растворяешься в этом запахе.

Я почувствовала, еще когда мы в такси ехали. Растерялась.

Сейчас почему-то тоже.

Мы ведь можем провести время вместе. Без подтекста. Просто поболтать, посмеяться, выпить.

Или этого будет недостаточно? Ему. Неужели он сейчас все испортит пошлым: «Поехали ко мне?»

– Диана… – начинает Павел, но я делаю знак рукой, останавливая.

– Я сейчас, – шепчу. Потом спрыгиваю со стула и сломя голову несусь в сторону дамской комнаты.

Перед зеркалом застываю на несколько секунд. Вижу свои глаза, немного испуганные, но при этом горящие, алчные.

У меня много месяцев никого не было. Я не планировала в монастырь уходить, само собой так вышло. Почему-то становится очень горько. Я зябко обнимаю себя руками. И вдруг снова ощущаю одиночество. Колючее, как злая шаль, в которую кутаешься, прячась от мира, но никак согреться не получается.

Представляю себе, что будет, если я поцелую Павла. Коснусь своими губами его. Почувствую аромат кожи ближе. Или позволю себя поцеловать, если Павел потянется. Я думаю об этом, и дыхание начинает рваться. По коже озноб.

Медленный вдох-выдох.

Так. Мне двадцать пять лет. Я, в конце концов, имею полное право переспать с мужчиной, даже если это ничего не будет значить! Просто потому что хочу.

Я не учительница в школе, поэтому за связь с братом ученика мне ничего не будет.

Фух!

Почему я вообще об этом думаю? Да еще и так много. С первой секунды, как мы наедине оказались.

Адомайтис похож по типажу на принца. Высокий, милый, улыбка обалденная. Одет хорошо, от него пахнет резковато, но вкусно. Я бы, наверное, могла привыкнуть к этому запаху. Раз он Павлу нравится.

Нет. Попрошу вызвать мне такси, уже поздно.

Возвращаюсь в зал.

Гостей сегодня не так много, будний день, но все-таки прилично. Я стараюсь, несмотря на сдавшийся атаке алкоголя мозжечок, ни на кого не налететь. Вот уже передо мной барная стойка. Белая рубашка моего спутника.

А потом, прямо на моих глазах, к Павлу подходит девушка. Высокая, стройная. Длинные светлые волосы до талии. Маленькое черное платье, облегающее формы. Красивая.

Я, конечно, оделась просто потрясающе, но, увы, не для клуба. Мы с подружкой думали в ресторане поужинать и отправиться досматривать «Эмили в Париже».

Поначалу я хочу подойти, но потом зачем-то делаю шаг назад, намереваясь затеряться в толпе и понаблюдать за ними. Голова кружится от рома. Адомайтис сейчас номер телефона красотки запишет или еще что-нибудь.

Увижу это и спокойно поеду домой.

Павел поднимает голову, слушает, что говорит ему блондинка. Девица при этом умудряется провести пальцами по его плечу, что отдается во мне неприятным горьким чувством.

А потом он ей улыбается. Широко и открыто. Боже! Это катастрофическая улыбка. Просто уничтожитель сердец.

Улыбается и отрицательно качает головой.

Блондинка что-то еще говорит, неловко рассмеявшись. Павел опять качает головой и произносит: «Нет».

Коротко и ясно. Одно слово. Никаких объяснений или оправданий. Никаких полутонов. Я отчетливо вижу единственное движение губ.

Она пожимает плечами и отворачивается. Павел вновь смотрит на бармена, потом утыкается в телефон. Оказывается, вот так категорично он тоже может.

Собравшись с силами и натянув на лицо беспечное выражение, я подхожу ближе. Пока отсутствовала, мое место заняла блондинка.

– А вот и ты, – говорит Адомайтис, спрыгивая с высокого стула и уступая мне свое место.

– А вот и я.

Королевой усаживаюсь и смотрю на него. Стоящего рядом.

– Я тут придумал кое-что, пока тебя не было, – сообщает он с такими наглыми интонациями, что только за них можно влепить пощечину!

Мой рот почему-то наполняется слюной.

– Только не говори, что и здесь тебе скучно, – перевожу я в шутку, скашивая глаза в сторону. А где же весело? В кровати?

Наши глаза встречаются. Его… как будто темнеют. Павел быстро отводит их в сторону и рассеянно улыбается.

– Нет, – он тянется и говорит мне на ухо: – Всего лишь вспомнил одну старую шутку на эту тему из «Куджи» подкаста. Если бактерии начнут жрать пластик, то наши телефоны будут болеть.

Я широко улыбаюсь. Немного стыдно за собственные пошлые мысли. А потом подхватываю идею:

– Да. Новый айфончик, такая нямка! Сожрут за ночь! И экрана не останется! О, появятся пластиковые доктора, ведь технику придется спасать и лечить.

– Ебашить антибиотиками! – соглашается Адомайтис с энтузиазмом, потом закрывает ладонью рот, смутившись.

И я хохочу!

– Сколько там? Три стопки текилы, и на поверхность наконец-то выполз доктор-сквернослов?

– Гони его прочь. А если серьезно… Диана, может, все-таки потанцуешь со мной? – меняет он тему и тон одновременно.

Глава 6

Я аккуратненько отряхиваю его плечо, которое лапала блондинка. Адомайтис не понимает, смотрит вопросительно.

– Пылинка, – объясняю, маскируя позорно-ревнивый порыв. Минуту назад я собиралась валить отсюда, но если бы он увлекся другой, то никогда бы не простила. Да, со мной бывает сложно. – Вообще-то, мне уже пора, Паш. Или танцевать – это еще одна твоя традиция? Если хочешь – вперед, я подожду… Ай!

Павел демонстративно закатывает глаза, а потом совершенно по-настоящему стягивает меня со стула и ловит.

– Идем, хорошо будет, – говорит он покровительственно и как-то по-врачебному властно. Берет меня за руку.

Если доктор командует – ты слушаешься. Все это знают.

Делать нечего, повинуюсь. Сама смотрю под ноги, чтобы не навернуться. Голова приятно кружится.

Адомайтис находится нестерпимо близко.

Едва оказавшись на танцполе, он сжимает мою талию. Потом ведет пальцами по спине вдоль позвоночника. Мягко, осторожно, но мне и этого хватает.

Мозг плавится. Музыка здесь громкая, шутить и острить не получится. Приходится молчать и чувствовать. Я делаю робкий шаг вперед.

Его запаха становится больше.

Адомайтис вдруг притягивает меня к себе, заставляя резко вдохнуть и крепко обнять его за шею.

В таком положении он начинает неспешно вести.

Ауч. Что может быть сексуальнее медленного танца двух едва знакомых людей?

Которым трогать друг друга рано, целоваться рано. Если бы он полез вот так в машине обниматься или на улице – я бы вызвала полицию.

А под музыку можно. Красивая мелодия – прекрасное оправдание для моей залитой крепким алкоголем и потому заткнувшейся совести.

Я касаюсь кончиками пальцев его шеи, нащупываю две