Любовь ослепляет, и вернуть зрение только боль душевная и помогает.

— Слушай, Протасов, а ты меня когда-нибудь любил?

— Ой, не начинай! — отмахнулся Вадим и поскреб заросший подбородок. — Любовь для слабаков.

— А ты значит сильный?

— Представь себе, Ленчик! Представь себе!

И ведь прекрасно знает, что мне не нравится это сокращенное «Ленчик», но задался целью сделать мне побольнее. Только вот с тех пор как глаза открылись и от сердца отлегло.

— Жалкий ты, Протасов, — сказала я и попыталась подняться, но следующие слова Вадима все же ударили.

— А ты лгунья!

— Лгунья? — вот теперь я начала злиться. Во мне просто встрепенулось наследие предков, и глубоко похороненная ведьма восстала из пепла.

— Лгунья! Ты клялась, обещала мне во всем помогать, а сама?

Я не представляла, о чем идет речь и к чему клонит изрядно подвыпивший Протасов.

— А я? — задала, как мне казалось, наводящий вопрос.

— Вместо того, чтобы помочь, вытащить из долгов, подставила меня перед такими серьезными людьми! — подался вперед Вадим.

— Что? — я все же поднялась, от гнева сила все же выплеснулась, и банка с огурцами раскололась на две ровные половинки, забрызгав стол и семейные трусы бывшего возлюбленного.

— Ведьма! — заорал он.

— Упырь! — не осталась в долгу я. — Колись, когда это я тебя подставила?

— Я тебя, как человека просил помочь Гольцману, а ты? — зловеще прошипел Протасов. Никогда не видела его в таком бешенстве.

— А я сказала, что посмотрю можно ли для него что-то сделать!

— И?

— Что «и»? Посмотрела! Нельзя! — я тоже орать так, что стекла дрожат, умею. — У твоего важного Гольцмана химзавод, а система очистки ни к черту. Он нашу реку загрязняет! Подписать новое разрешение на работу без замены оборудования — это не просто пожертвовать своей репутацией хорошего эколога, но и поступиться со своей совестью!

— Скажите, пожалуйста! О совести она вспомнила! Да ты знаешь, что ты сделала? Знаешь?

— Ну, расскажи мне, что я сделала?

— Ты ему отказала!

— Отказала, и что? — чувствовала, темнит Протасов. Даже в изрядном подпитии юлит и не договаривает, поэтому рявкнула: — Колись!

Ох, уж этот бабушкин дар! Когда вырывается сила, тут и мертвый всю свою подноготную расскажет.

— А то! Я под это разрешение денег у него взял, — скривился Вадим и снова плюхнулся на стул.

— Где деньги? — Протасов молчал. — Где?!

На этот раз сила не просто развязала ему язык, она сдавила, заставив Вадима захрипеть от боли.

— Хватит… — простонал он. — Проиграл… Я их проиграл, поняла? И теперь нам капец! Обоим!

— А я тут причем? — опешила, собственно, я.

— Думаешь с моими долгами мне бы денег дали? Нет, милая! Их дали тебе! Так что мы с тобой повязаны!

— Ну и гнида же ты! — поднялась, взяла бутылку водки и вылила остатки на голову Вадима. — Я ухожу.

После этих слов спокойно пошла собирать вещи. И, что самое главное, ничто внутри не екало. Я вообще не сожалела о случившемся. Все, что произошло, казалось мне закономерным и правильным.

— Ну и вали! Беги, как крыса с тонущего корабля! — кричал мне вдогонку мокрый пьяный и потерянный Вадим, но мне на него было ровным счетом наплевать.

Эту страницу своей жизни я уже перевернула.

* * *

Ведьмы не умеют долго грустить и расстраиваться. Не знаю, хорошо это или плохо? Возможно, расстраивайся я из-за своих неудавшихся отношений чуть дольше, больше бы их ценила. Но, единожды разочаровавшись, человек просто переставал для меня существовать. А жалеть о пустом месте не слишком умно. Такая категоричность коробила, но вполне накладывалась на ведьминскую сущность. Против дара не попрешь, с ним рождаешься, развиваешь и живешь. И совсем не важно принимаешь ли ты его всем сердцем, всей душой. Он уже есть, как неотъемлемая часть тебя, как сегмент твоего бытия, как инструмент, данный тебе, чтобы постичь нечто глубинное, значимое и необходимое.

Общественный транспорт я проигнорировала, такси не взяла. До уютной элитной многоэтажки, где мы совсем недавно с бабушкой Ядвигой получили квартиру, было рукой подать, поэтому решила идти пешком, немного срезав путь. Душевное состояние почти пришло в норму, когда вошла в тенистую аллею. Старые каштаны, как могучие стражи, возвышались вдоль гравиевой дорожки.

Удивительно, но здесь почти не встречались прохожие. Городские жители предпочитали пыльные тротуары проспектов парковым зонам. Мне же деревья были милее. Кроме того, шелест листвы настраивал на позитивный лад, а навстречу свежему ветерку, дующему от реки, хотелось подставить лицо, и вздохнуть полной грудью.

Проблемы поджидали на выходе из парка. Не успела я свернуть в знакомый двор, как дорогу мне преградила темная машина с тонированными стеклами, едва не отдавив ноги.

— Смотреть надо, куда едешь, — хмуро буркнула я, примериваясь, как бы по дуге обогнуть внезапную преграду, не сломав при этом каблуки и не испортив колесики чемодана.

Вот только не успела.

С двух сторон хлопнули дверцы, и передо мной, словно по волшебству, выросли два амбала. Собственно, мне бы и одного хватило, потому что детины оказались выше меня вдвое и шире в обхвате в несколько раз. Не говоря уж о том, что их бицепсы были толще моих бедер в самой широкой их части.

— Тормози, козочка! — хмыкнул один из них, с бритым темным ежиком и татуировкой скорпиона на мощной шее.

— Простите, это вы мне? — тихо спросила я и на всякий случай притянула к ногам чемодан.

— А то кому же? — оскалился его полностью лысый напарник.

На мой взгляд, ему не стоило демонстрировать свою, пусть будет, улыбку настолько рьяно, потому что зубов катастрофически не хватало, и это портило впечатление. В том плане, что его воинственность как-то меркла на фоне зияющих черных провалов в желтоватом оскале. На хищника он явно не тянул. Да и в природе животное-инвалид не может занимать лидирующих позиций в стае.

Ох, снова из меня дар лезет в самый неподходящий для этого момент! Мне сейчас бояться нужно, дрожать там, ну или переживать, на худой конец, а я стою и едва сдерживаю рвущийся наружу смех.

— Если допустить, что я козочка, то вы-то, простите, кто? — все же озвучила свои мысли.

— Э, батан, телка нас че щас козлами обозвала? — проявил недюжинный интеллект лысый. До первого, похоже, дошло только после догадки второго.

— Че? — вскинулся он и попытался подойти еще ближе. — У нее походу запчасти казенные!

— Стена! — выкрикнула, вскидывая свободную руку и мысленно представляя перед собой кирпичную кладку.