Первого хищника он подстрелил однажды на рассвете – то была большая кошка, на которую он наткнулся в тумане. Кошка никогда не встречала вооруженного человека, а потому была уверена в своем превосходстве и ни капли не боялась.

Кошка даже не спешила нападать. Он осмотрел зверя: почти два метра от усов до кончика хвоста. Шерсть длинная и мягкая как пух, рыжая с белым. Волоски чернеют на концах. Пахнет зверем. На влажном песке оставались следы и Коре пошел по следу. Метров через пятьсот он пришел к низкой пещерке под большим мшистым камнем и заглянул в нее. В пещерке никого не было. Когда он двинулся назад, оказалось, что за ним идут трое детенышей. Зверьки были такими симпатичными, что он не решился их сразу застрелить. Еще несколько дней котята шли за людьми, выпрашивая подачки, пока чундрики не задушили зверьков. Кроме кошек, в лесу было много более мелких зверей, напоминающих рыжих собак. В отличие от настоящих, эти собаки никогда не лаяли. Хост Хо утверждал, что они очень опасны. Собаки имели длинные мягкие уши, несоразмерно широкие рты с длинными и прочными зубами. Такими зубами они без труда перекусывали довольно толстые ветви. Двигались собаки очень быстро и рывками, как не слишком совершенные роботы – правда, Хост Хо уверял, что они совсем настоящие и живые.

Такие собаки всегда во множестве водились в окрестностях городов, они питались всем, что оставлял человек, иногда проникали в дома на окраине и поедали жителей. В одиночку они никогда не нападали, но стаей могли съесть крупное животное меньше чем за минуту, вместе с костями. Иногда над тропинкой пролетали большие птицы, иногда появлялись следы, непонятно кому принадлежащие, но Коре вскоре перестал обращать на это внимание. Ко всему постепенно привыкаешь.

Единственная, к кому он никак не мог привыкнуть, была женщина.

В экспедиции участвовало четырнадцать человек, включая чундриков.

Тринадцать мужчин и одна женщина. Двое чундриков, два человека с материка Хост, юноша не очень приятной наружности, человек с проломленной переносицей, человек в кепке, человек, которого звали Мастером, один лысый и один бородатый.

Коре не интересовали имена всех этих существ. Женщину звали Кларисса. Гессе определил ее как «секс-бомбу с часовым механизмом». Он не ошибся.

Она была некрасива по любым меркам. Мускулистые ноги и руки, выпученные глаза, настоящие оптические очки (большая редкость по нынешним временам, Гессе даже не понял, что он видит, когда очки блеснули на солнце) – и почти нулевое зрение даже при помощи очков. Когда она разговаривала с кем-то, а разговаривать она любила, то становилась близко к собеседнику, чтобы видеть его лицо – то есть предельно близко. И в этот момент мужчина начинал слышать тикание этой бомбы.

В ней было наваждение: чистая концентрировання половая энергия, наличия которой она сама не сознавала. Большинство мужчин – те, кто вечерами болтали на такие темы, сознавались, что подобного они никогда не переживали. Ее близость ощущалась как предельное наслаждение, но стоило Клариссе отойти на несколько шагов, как всякое колдовство исчезало и она становилась обыкновенной дурнушкой.

Некоторые пробовали добиться от нее чего-то большего, чем просто стояния рядом и неосознанных прикосновений, но она искренне не понимала в чем дело. Однажды Хант, один из мужчин экспедиции, не выдержал и решил применить силу. Кларисса подняла страшный крик и весь остаток дня пришлось не сходить с места, потому что она плакала в своей палатке. После она рассказала о произошедшем Коре, со всеми подробностями и невинно поинтересовалась, чего же собственно, хотел от нее мужчина. Коре распросил ее подробнее. Оказывается, ее растили в полном неведении, опасаясь, как бы черезчур мощная сила не вышла наружу. Коре запросил информацию по сийеру и убедился в том, что уже предполагал – Кларисса была представителем последней волны тех оборотней, которых рождали для сцены.

Она была рождена для эротических шоу, но уже вскоре после своего рождения оказалась бесполезной – эротика перестала особо волновать людей, так как они нашли более сильный источник удовольствия – электрическую стимуляцию мозга. В отличие от древних наркотиков, стимуляция была совершенно безвредна.

Новорожденная Кларисса попала в приют и ее сразу же усыновили. Всю свою сознательную жизнь она провела на Силенде в семье, состоящей из двух старых дев и механического пеликана по кличке Свизи. В силу полученного воспитания она не интересовалась мужчинами, и вообще взаимотношениями полов. Коре запросил ее менкарту и экран выдал полный список ее кодировок. Конечно же, она была закодирована от всего, что имело хотя бы малейший оттенок сексуальности. Она не видела и не понимала очевидных вещей. Но ее тело было сконструировано иначе – тело хотело, боролось и ждало, и когда-нибудь оно сможет победить в этой борьбе.

Против такой энергии не выдержит никакая кодировка. Нужен лишь мужчина, который сможет разгадать код. Это не так просто, но это возможно. Любой код, созданный человеком, может быть человеком и разгадан. Тогда произойдет взрыв. Гессе был совершенно прав, когда говорил о бомбе с часовым механизмом. Две старые девы, одну из которых Кларисса называла матерью, оказали девочке плохую услугу.

– Но почему же он это делал? – не унималась Кларисса.

– Есть хочешь? Возьми таблетку.

Таблетки были питательны и замечательно вкусны. Каждую можно было жевать примерно с четверть часа. Самая лучшая энергетическая таблетка обеспечивала жизнь человека в течение суток. Очень полезно в дороге.

– Спасибо, – она положила таблетку в рот и принялась жевать.

– Но почему же?

– Просто у него было такое настроение, – ответил Коре, – у мужчин бывает такое настроение. Могу тебе посоветовать одно: не подходи к мужчинам ближе чем на метр и все будет в порядке.

Был поздний вечер и они сидели, греясь у инфраогня. Огонь полоскал свои медленные языки внутри толстой прозрачной пластины, излучая свет того оттенка, для которого нет слов в человеческом языке: нечто между голубым и ярко-серым, но совсем не голубое и совсем не серое. Этот свет был достаточно ярок для любых работ и занятий, но уже в десяти шагах становился неотличим от темноты. К тому же, большинство хищников панически боялись инфрасвета, поэтому он служил прекрасной защитой от ненужных ночных посетителей.

– Не подходи к мужчинам ближе чем на метр и все будет в порядке, – сказал Коре.

Она задумалась о чем-то и продолжала сидеть молча. Голубые блики перетекали на влажной выпуклости больших глаз, зрачки расширились до предела и взгляд ощупывал ничто, не останавливаясь ни на чем, кроме невидимо представляемых образов. Длинные редкие ресницы. Лицо в ветвистых прожилках, как карта – инфрасвет по-разному отражался от поверхностей с разной температурой: те участки кожи, под которыми проходили сосуды, казались темными, потому что были теплее. Коре поймал себя на том неприятном ощущении, что жует с нею в такт и попробовал сменить ритм, но не смог. Гипноз женского лица в ночи.