Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Загранпаспорт есть, — уверенно подтвердила я.
Вашим сценарием заинтересовались наши американские партнеры, — будто подсмотрев мои мечты, сообщил голос на другом конце провода. — Возможно, придется поехать в Лос-Анджелес. Как у вас с английским?
У меня перехватило дыхание, и я еле смогла выдавить:
— С английским все нормально.
— Замечательно. Записывайте время и наш адрес…
Как всегда мама стояла у калитки: ждала папу, а заодно и обрывала остатки торчавшей из-под забора крапивы. Папа в это время как всегда бегал по участку и проверял, все ли он убрал, выключил, запер.
— Пап, я ж здесь остаюсь, — напомнила я.
— Да?
Он почесал затылок, подергал замок на сарае, пожал плечами и зашагал к калитке, на ходу закидывая на плечи рюкзак.
У калитки мы замешкались.
— Проводишь нас до станции? — спросила мама.
Я задумалась.
А что там, на станции?
Мне стало не по себе. И есть ли станция? Вдруг там только полуразрушенная платформа и ведущие в никуда железнодорожные пути? Если уж мертвые ожили и как ни в чем не бывало пропалывают грядки и обедают, что может ждать меня на станции?
— Ну, ты идешь?
Они вопросительно смотрели на меня.
«А ведь это не прошлое! — вдруг осенило меня. — В прошлом мне не звонили с киностудии и не предлагали поехать в Голливуд. Не было такого! Вдруг гроза перенесла меня в какой-то параллельный мир?»
И я получила возможность прожить жизнь заново, но по-другому…
По дороге к станции я внимательно смотрела по сторонам, пытаясь уловить, что в этом мире отличается от моего.
В параллельные миры, между прочим, еще древние греки верили. Например, Демокрит считал, что параллельные миры могут быть почти тождественны нашему, а могут и кардинально отличаться.
Мы шли по петляющей между дачными участками песчаной дороге, кое-где присыпанной крупным гравием. Вдоль дороги колыхалась трава, перемежаемая зарослями сирени, шиповника, вишни. Еще вчера часть дач выглядела необитаемой: лебеда и крапива в человеческий рост, из-за которой торчали ветхие домики, как правило, еще советских времен.
Еще вчера они были заброшены, а сейчас там кипела жизнь.
Вот у этого домика на двух хозяев всегда сидели две бабушки: одна — на лавочке у одной двери, вторая- у другой. И рядом с каждой бегали внуки.
Потом бабушки, видимо, умерли, а внуки разъехались.
Но теперь прошлое вернулось: двери по обеим сторонам дома были снова распахнуты, у каждой сидела бабушка в цветастом халатике, а по участку с громкими криками носились внуки, двое мальчиков и девочка.
А здесь жила моя подруга. С папой, мамой и спаниелем Реной, облаивавшей всех, проходящих мимо.
Потом они дачу продали, и больше мы не виделись.
Неожиданно раздался громкий собачий лай, и из-под забора высунулась рыжая собачья мордочка.
— Рена? — нерешительно спросила я.
Спаниель прекратил лаять и приветственно завилял хвостом.
Я окинула взглядом участок: хозяев не было видно.
Немного помедлив, я поспешила дальше за родителями.
А тут, на углу, в ветхом домике жила мамочка с двумя детьми. Потом домик снесли, построили новый, двухэтажный, красивый. И обнесли сплошным забором из профнастила.
То ли мамочка разбогатела, то ли дачу продала.
Похоже, этот мир прошлого тождественный. Только здесь мне повезет.
Я прислушалась, о чем говорят идущие впереди папа с мамой.
— Надо бы на следующей неделе машину песка заказать, — сказал папа.
— И земли- грядки поднять, — предложила мама. — А то сзади совсем болото.
Мне снова вспомнились «Марсианские хроники» Рэя Брэдбери.
К космическому кораблю землян вдруг стали выходить их давно умершие родственники.
Капитана корабля встретили родители и погибший брат. И они сидели за столом и ужинали, как раньше.
А на утро все шестнадцать членов экипажа уже были мертвы.
Вдруг и здесь меня ждет что-то подобное?
Вдали показались ворота садового товарищества и кусочек дороги, ведущей к станции.
Стоит ли говорить, что двухэтажный дом на углу исчез, а за покосившимся серым забором снова стоял старый ветхий домик, на пороге которого сидели мальчик и девочка?
Что делать? Идти дальше? Поехать с родителями в Москву? Вернуться на дачу?
Что-то еще?
Я остановилась.
Папа с мамой это заметили и повернулись ко мне.
— Ты чего? На станцию не пойдешь?
Я отрицательно покачала головой.
— Почему?
— Да не хочется что-то.
Не говорить же им, что я просто до одури боюсь, что этот идеальный мир, где все живы, у меня есть работа и я вот-вот поеду в Лос-Анджелес, рассыплется, и я снова стану одинокой пятидесятилетней теткой без будущего, тихо доживающей свой век уже ни на что не надеясь.
Или меня даже ждут сюрпризы похлеще?
Вдруг папа с мамой тоже в кого-нибудь превратятся, как родственники астронавтов в «Марсианских хрониках»?
Родители смотрели на меня, ласково улыбаясь.
Папа поправил сползшие на нос очки, мама помахала рукой.
— Пока.
— Послезавтра приедем снова, — сказал папа.
«Если оно будет- послезавтра», — грустно подумала я.
А вслух добавила:
— Буду ждать.
Они переглянулись, снова улыбнулись мне и пошли к дороге, ведущей на станцию.
Я смотрела им вслед и махала рукой. Они тоже обернулись, сначала папа, потом мама, и замахали в ответ.
Так и врезалось мне в память: мягкое неяркое августовское солнце, утопающая в зелени дорога и улыбающиеся папа с мамой, машущие мне руками на прощание.
Потом они развернулись и пошли к станции, а я смотрела им вслед, пока они не скрылись за поворотом дороги…
Обратно я шла по лесной линии: с одной стороны там дачи, с другой- забор и лес.
День клонился к закату, солнце садилось в красивые красноватые облачка, а в лесу за забором перекликались дрозды.
Я жадно ловила каждый перелив света, каждый звук.
Могучие ветви сосен за забором, старые дачные дома с серыми крышами, грядки, кусты шиповника и сирени около заборов, — я опять внимательно вглядывалась в окружающий меня мир, пытаясь понять, чем он отличается от того, в котором я жила прежде.
Ничем. Абсолютно ничем.
Все то же самое. Только я на двадцать лет моложе, и все живы.
Вернувшись к себе, я поставила чайник и пошла на грядки набрать мяты, как вдруг мой взгляд упал на соседний участок.
Велосипед!
Этот монстр с зеленой рамой и большими колесами по-прежнему стоял у беседки, и металлический руль зловеще поблескивал под лучами
