– По-прежнему. Тут обворовывают, там режут. Три дня назад мои солдаты повесили мятежников у главных ворот. Пусть знают шелудивые псы, как связываться с фессалийскими драконами.

Генерал сухо рассмеялся и в несколько глотков осушил бокал. Потом, отставив в сторону, наклонился над столом, и я снова ощутила, как по коже побежали колючие мурашки, но теперь генерал смотрел не на меня.

– А вы, герр Кёне, – низким голосом проговорил он, – почему не приняли военную присягу в день вашего совершеннолетия? Вы ведь знаете, что за отступничество полагается…

Он недвусмысленно и совершенно без улыбки провел ногтем под подбородком.

Якоб отшатнулся и выронил ложку. Она звякнула о фарфор, и рядом стоящая солонка опрокинулась.

– Юный господин! – подскочила в своем кресле мачеха.

Жюли бросилась к ней и, на ходу вынимая салфетку, запричитала:

– Я уберу, уберу. Не извольте беспокоиться, фрау Кёне.

И принялась ловко смахивать со стола. Я смотрела на Якоба и внутренне торжествовала: мерзавец, только и умеющий, что задирать девушкам платья, сидел ни жив ни мертв, вся краска в одночасье сошла с его лица, губы шлепали, как у выброшенной на берег рыбы.

– Я… я… – заикался он и не мог ничего сказать толком.

На помощь ему пришла фрау Кёне.

– Простите, ваше сиятельство, – сказала она. – Это все мой недогляд. Якоб рос крайне болезненным ребенком, немудрено, что я так долго опекала его. Но теперь, когда наши дома породнятся, он будет счастлив поступить к вам на службу в качестве адъютанта или…

– Конюха, – перебил ее генерал. – Этот дохляк годен только для службы конюхом, но не адъютантом. Как думаешь, Ганс?

Парень за его плечом шевельнулся и отрапортовал четко, по-военному:

– Так точно, ваше сиятельство! Конюхи нам нужны!

– Почту за честь, – просипел Якоб, зеленея от злости.

Фрау Кёне поджала губы и велела подавать вторые блюда.

Принесли утку с яблоками, молочного поросенка на вертеле, рыбное филе под соусом и котлеты из рябчиков. Мне с фрау Кёне отрезали всего по кусочку, мужчины налегли на мясное, и каждое блюдо генерал запивал доброй порцией вина прямо из кувшина, который в конце концов забрал из рук адъютанта Ганса. Пил и не пьянел, держал осанку, но с каждой минутой становился все угрюмее. Рядом с ним каждый чувствовал себя не в своей тарелке, кусок не лез в горло, и фрау Кёне все порывалась что-то спросить, но робела. Когда половина тарелок опустела, она все-таки решилась:

– Как насчет того, чтобы обговорить дату свадьбы, ваше сиятельство?

Я замерла, забыв дышать. Снова вернулось ощущение нереальности происходящего. Я сидела в богато убранной столовой, стилизованной под старину, я – студентка из двадцать первого века. Что я тут делаю, среди драконов, виверн, господ и слуг? Бежать бы… вот только куда?

Генерал молча прожевал кусок, отхлебнул из кувшина, промокнул губы и ответил:

– Согласен. Среда вам подходит?

– Вполне, – улыбнулась фрау Кёне и повернулась к служанке: – Запиши, Жюли! Первая среда следующего месяца!

– Этого, – поправил генерал.

Мачеха дернулась, точно через нее пропустили электрический ток, высоко вскинула брови:

– Но ведь это…

– Послезавтра.

Теперь дернулась уже я. Не может быть! Я не согласна! Почему никто не спрашивает меня, хочу ли я выходить замуж?

– Ну, знаете… – начала я и получила обжигающий взгляд от мачехи.

– Ваше сиятельство, – елейным голоском заговорила она, – не кажется ли вам, что это как-то быстро…

– Не кажется, – отрезал генерал. – Мы тянули достаточно.

– Но фройлен Мэрион еще слаба, она еще не совсем поправилась…

– Фройлен вполне хорошо себя чувствует, – жестко проговорил генерал и, растянув губы в холодную усмешку, добавил: – Судя по ее аппетиту.

Я вспыхнула и в возмущении отложила салфетку. Нахал!

– А как же приготовления? – растерянно проговорила фрау Кёне, не ожидавшая от генерала такой прыти. – Мы должны выбрать церковь, договориться со святым отцом…

– Неподалеку отсюда я видел церквушку, – перебил генерал. – За десять золотых священник обвенчает меня хоть с чертом.

– Украсить ее к торжеству…

– Я человек военный и пышности не люблю.

– Разослать приглашения…

– Предпочитаю свадьбу в семейном кругу.

– Выбрать подвенечное платье, наконец!

– Мне нравится это. – Он ткнул пальцем в мой нежно-голубой наряд.

Фрау Кёне расстроенно всплеснула руками и простонала:

– Но как же приданое? Я должна приготовить приданое моей девочке, моей любимой падчерице…

– У вас было время заняться этим, фрау Кёне, – в раздражении ответил генерал. – Свадьба будет послезавтра, и ни днем позже!

В подтверждении своих слов он стукнул кулаком по столу. Приборы жалобно звякнули, солонка опрокинулась вторично.

«Рассыпать соль – к несчастью», – прокрутилось в голове, и я рывком поднялась с места.

– Да вы что? – задыхаясь, возмущенно начала я. – Как можно… по какому праву вы обсуждаете меня за моей спиной, распоряжаетесь мной, как мебелью? – Я вскинула подбородок и ткнула пальцем в фрау Кёне. – Вы и ваш отвратительный невоспитанный сынок! Слабак, только и умеющий, что избивать служанок плетьми и зажимать юных девушек! Трус! – выплюнула я в лицо Якобу. – И я вовсе не собираюсь замуж! Ни за вас, – я указала на генерала, – ни за кого-то еще! Я вообще не должна тут находиться! Не хочу быть здесь! Идите к черту!

Возмущение захлестнуло меня с головой, щеки вспыхнули, и, круто развернувшись, я опрометью бросилась из столовой.

– Вернитесь немедля, фройлен! – донесся в спину насыщенный яростью оклик фрау Кёне.

– К черту! – повторила я, подхватила мешающие юбки и вылетела в холл.

Теперь куда? Наверх, в спальню? Или в сад? Из сада проще сбежать, но там, во дворе, виверны. Я содрогнулась, вспомнив их хищные пасти. И даже если смогу пробежать мимо них, куда идти потом? Этот мир чужд мне, и я чужачка в нем. Тогда в спальню? Оттуда нет выходов, но как-то ведь я оказалась в кровати, очнувшись после аварии. Возможно, в спальне находится какой-то портал. Знать бы, где именно.

Поразмыслить мне толком не дали, сзади зазвучали тяжелые шаги. Ну конечно, кто-то обязательно должен броситься в погоню за строптивой невестой! Кто бы это мог быть? Жюли? Походка явно мужская, шаг четкий. Якоб со своим кнутом? Дворецкий? Адъютант Ганс?

В панике метнулась под лестницу и притаилась в густой тени, задержав дыхание, слушая только удары собственного сердца и стук каблуков по паркету. Остановился? Кажется, да. Я зажала лот ладонью, умоляя, чтобы не заметил, прошел мимо. Шаги возобновились и вскоре застучали над головой, человек поднимался по лестнице. Я с облегчением вздохнула и опустила руку. Как хорошо, что не стала подниматься в спальню! Теперь у меня есть время, чтобы метнуться во двор, а там…