— Ja[7], крепкий и горячий, Мария! — потом обратил внимание на Викторию. — Доброе утро, мисс Монро, — кивнул он, проведя рукой по густой шевелюре. — Уверен, вы хорошо провели ночь.

Под испытующим взглядом пронзительных голубых глаз Виктория покраснела, как школьница, и рассердилась на себя за это. В результате ответ прозвучал слишком резко:

— Да, спасибо, герр барон.

Барон почти незаметно нахмурился и окинул ее изучающим взглядом, прежде чем продолжить:

— Нам необходимо поговорить, мисс Монро. После того как я выпью кофе, мы перейдем в кабинет.

Виктория подняла плечи.

— Как скажете, гepp барон, — быстро ответила она.

Барон бросил на нее еще один изучающий взгляд, затем повернулся к Марии и принял из ее рук кружку с горячей жидкостью. С кружкой в ладонях он направился к камину и поставил ногу на скамью чуть в стороне от огня, уставившись в пламя. В черных форлагерах и черном свитере он был очень привлекателен. И Виктория не могла не задаться вопросом, где же его жена. Если бы Софи была более общительна, ее можно было спросить о матери, но от девочки никак нельзя ждать помощи. Возможно, правда, что та вела себя плохо, потому что скучала по матери. Но какая женщина сможет выдержать целую зиму в одиночестве? Может, баронесса просто уехала туда, где огни, люди и маленькие радости вроде центрального отопления?

Виктория кинула еще один взгляд на хозяина. Возможно, с ним нелегко ужиться; он безжалостен и циничен, но она также видела нежность, с которой он говорил о дочери. Внезапно барон повернулся и поймал ее взгляд. Она быстро отвернулась, но не раньше, чем испытала волнующую проникновенность этих ясных голубых глаз.

Барон допил кофе и поставил чашку на стойку рядом с глубокой раковиной, затем повернулся к Виктории.

— Готовы, мисс Монро? — бросил он, и Виктория послушно поднялась.

В этот момент открылась дверь, на этот раз та, что вела в комнату Виктории, и в кухню почти весело вошла Софи. Викторию заинтересовало, где была девочка. Сейчас Софи окружала аура удовлетворенности, которой прежде не было.

— Папа, — воскликнула она, увидев отца, бросилась к нему и крепко обняла. — Wohin gehen Sie[8]?

— По-английски, Софи, — ласково сказал отец, вырываясь из ее цепких ручек. — Я иду в кабинет. Нам с мисс Монро надо обсудить твои занятия.

Софи повернулась в руках отца и сделала в сторону Виктории недовольную гримасу. Барон не сделал ей замечания.

— Папа, не хочу заниматься! Возьми меня с собой. Можно, папа? Можно?

Барон взял ее за плечи, поддразнивая.

— Хочешь, чтобы говорили, что Софи фон Райхштейн — неумная, необразованная, некультурная? — ласково упрекнул он девочку. — Разве ты не хочешь, чтобы, я гордился тобой?

Софи надулась:

— Конечно, хочу. Но ты сам можешь научить меня всем необходимым вещам.

Барон покачал головой и выпрямился:

— Нет, Софи.

Лицо Софи помрачнело.

— Почему?

— У меня нет времени. — Барон вздохнул. — Уверен, мисс Монро будет великолепным учителем. Будь паинькой, учись! Бесполезно протестовать против неизбежного.

Софи фыркнула и почесала нос тыльной стороной руки.

— Ты меня не любишь! — заявила она.

Виктория почувствовала неловкость и обернулась на Марию. У старухи был встревоженный вид, и Виктория почувствовала, что эту сцену она видела много раз.

Барон нахмурился:

— Неправда, Софи, и ты это знаешь. Просто я не могу отдавать твоему образованию все свое время. Ты знаешь, учение требует много времени. Для меня невозможно быть твоим учителем. Кроме того, лучше прибегнуть к услугам… опытного преподавателя. — Он бросил холодный взгляд в сторону Виктории, и она поняла, что заминка не случайна. Он специально напомнил о ее неопытности.

Софи потерла глаза обеими руками:

— Уходи. Не хочу тебя больше видеть.

Барон долго смотрел на нее, затем отвернулся. И жестом поманил Викторию с собой. Виктория последовала за ним, подавленно ощущая на спине взгляд Софи.

Барон провел ее по большому банкетному залу, в котором они уже были в первый день. Здесь горел еще один огромный камин, и Виктория отметила, что, по крайней мере, в дровах недостатка не ощущается. У камина лежал только один волкодав. Он поднял голову, но, повинуясь команде барона, не двинулся с места, пока они шли по залу к еще одной тяжелой двери в восточное крыло здания. Викторию интересовало, использовалось ли восточное крыло вообще. Очевидно, да, ведь именно здесь располагались апартаменты барона. Здесь были такие же голые полы, но когда барон остановился перед арочной нишей и открыл дверь в удивительно маленькую комнату, Виктория увидела наконец некоторые признаки комфорта.

Комната была заставлена книжными полками и напоминала библиотеку, в центре расположился огромный стол, заваленный бумагами, а вокруг стояли удобные кресла с обивкой из стеганой зеленой кожи. Пол устлан коврами, в камине уютно потрескивал огонь. Виктория подумала, что замок невозможно было бы отапливать без окружения сосновых лесов. Представить такие очаги, наполненные более твердым топливом, означало вообразить несказанное богатство.

Барон прикрыл дверь и указал Виктории на ближайшее к огню кресло. Сам же присел на угол стола, достал из резной шкатулки толстую сигару, обрезал ее и закурил.

Окна кабинета смотрели на внешнюю сторону замка, и со своего места Виктория видела прыгающие по камням воды ручья и заледеневшую панораму деревьев и склонов холма. Это была очень привлекательная комната, и Виктория стала успокаиваться в тепле и комфорте мягкого кресла.

Когда, к удовлетворению барона, сигара разгорелась, он взглянул на Викторию.

— Вы удивлены, мисс Монро, — иронически заметил он. — Вообразили, что у нас деревянные стулья и голые стены?

Виктория разозлилась.

— Если и так, то только потому, что вы ожидали от меня этого, — осторожно заметила она. — Или следует сказать — хотели, чтобы я так думала?

— Touché[9]! — проговорил барон с легкой улыбкой. — Возможно, я слишком надавил на вас. Но для начала всегда лучше поверить в худшее. Если бы я направил ваши мысли в противоположном направлении, вы пришли бы в ужас, согласны?

Губы Виктории слегка дрогнули.

— Значит, вы заставили меня поверить, что вы варвар, герр барон? — прямо спросила она.

— О нет, конечно, — запротестовал барон. — Тем не менее теперь для вас совершенно ясно — наши условия сильно отличаются от того, к чему вы привыкли.