«Незачем удивляться, что я им увлеклась», – подумала Либби, пока они парили над Афинами. Парфенон стал похож на фигурку на доске для игры в «Монополию». Рион не просто отличался от поклонников, с которыми отец Либби заставлял ее встречаться. Когда они перестали обмениваться взглядами украдкой и разговорились в один из дней, пока ее отца не было в магазине, Либби поняла, что Рион действительно другой. Откровенный и такой взволнованный. В разговоре с ней он не хвалил ее отца и не подсчитывал площадь земли поместья Ашворт. Нет, он говорил с ней о книгах про путешествия, которые она любила читать, о традициях Греции, которая казалась Либби самым экзотическим местом в мире. Ведь она никогда не выезжала из Суррея и проводила долгие монотонные дни в стенах особняка Ашворт и его окрестностях.

Либби почувствовала, как у нее сдавило запястья и лодыжки, когда вспомнила, что ее отец считал вольностью даже поход по деревенским магазинам, когда она уже была зрелым подростком. Вспомнила о том, как ее мать, мучимая обвинениями мужа в том, что не родила ему сына, исполняла каждый его приказ.

Таким образом, ее разговоры с Рионом стали своего рода обрядом, благодаря которому она выжила в юные годы. И хотя они редко откровенничали друг с другом – он нечасто говорил о своем детстве и упоминал только о матери, которая привезла его в Англию в раннем подростковом возрасте, – Либби считала нехватку информации положительным фактом. Рион, очевидно, не желал обсуждать тяжелый период своей жизни, да и Либби не хотела разговаривать о своем детстве.

В разговорах обоих привлекала взаимная возможность убежать от реальности – в недавно созданный мир, где прошлое не имело значения. И хотя Либби никогда не рассматривала возможность стать женой Риона, она непрестанно мечтала об иной жизни.

Но январским утром, вскоре после того как Либби исполнилось девятнадцать, она, случайно проходя через демонстрационный зал по своим делам, заметила, что Рион ждет ее. На его лице была такая счастливая улыбка, что при воспоминании о ней у нее екнуло сердце даже теперь.

– Рион, что такое?

– Твой отец. Он дал мне повышение. Я буду менеджером в демонстрационном зале.

– Это здорово! – просияла она и раскинула руки, но не стала его обнимать, внезапно испугавшись, что, вероятно, переоценила значение их разговоров.

Но Рион впервые взял ее за руки и посмотрел прямо в глаза:

– Это означает, что у меня будет действительно приличная зарплата.

Она восторженно кивнула, ее руки дрожали.

Он глубоко вздохнул:

– Я хочу кое о чем тебя спросить. Раньше я не считал… но теперь…

Сердце Либби подскочило в груди. Она услышала, как его дыхание стало прерывистым, голос задрожал:

– Ты могла бы выйти за меня замуж, Либерти Ашворт?

На этот раз она не мешкала. Либби обняла Риона, и он ее поцеловал. Первый и самый важный поцелуй в ее жизни.

– Я знаю, что формально должен просить твоей руки у твоего отца, но…

– Нет… Все отлично, – правдиво выдохнула Либби.

Это она выбрала себе мужа, а не кто-то другой. И она была счастлива, что Рион это понимает.

Но ее отец не согласился. Когда они отправились за благословением, Томас Ашворт сразу же уволил Риона за дерзость.

– За четыре года ты продвинулся из камердинеров в менеджеры демонстрационного зала, и тебе по-прежнему мало? Как ты смеешь даже думать о том, что достоин посмотреть на мою дочь? Я старался развить твой талант продавца, а ты так мне отплатил? – брызгал он слюной.

А затем Томас прямо заявил Либби, что, если она даже попробует заговорить с Орионом снова, он бесповоротно выгонит ее из семьи.

Либби восприняла его слова как руководство к действию. Она решила избавиться от давления отца ради свободы. Но, когда они с Рионом тайно сбежали в Афины, она поняла, что была крайне наивна, предполагая, как они заживут в этом вымышленном мире. Либби считала, что брак даст ей свободу, к которой она страстно стремилась.

Либби прерывисто вздохнула, увидев в иллюминатор городской пейзаж. Жаль, что она с такими подробностями снова вспоминает прошлое. Но память у нее всегда была прекрасной. Она помогала ей в работе – Либби запоминала любой туристический маршрут, о котором когда-либо слышала, поэтому Кейт и взяла ее к себе.

– Так что за дела у тебя в Метамейкосе? – громко спросила она из-за шума самолета, решив отвлечься от воспоминаний.

Она заметила, как его губы изогнулись от изумления.

– На минуту мне показалось, что ты язык проглотила. О чем ты думала?

– Ни о чем особенном.

– Нет? Могу поклясться, что ты смотрела на мои руки, вспоминая, как я прикасался к тебе.

Ее щеки залились краской.

– Итак, ты телепат и пилот? Талантам, приобретенным тобой за прошедшие пять лет, нет конца.

– Я не читал твои мысли, дорогая, я следил за реакцией твоего тела.

Слишком хорошо понимая, что Рион преуспел в этом вопросе, Либби вернулась к своему первоначальному вопросу:

– Так что за дела у тебя в Метамейкосе?

– Несколько встреч, несколько мероприятий, на которых мне нужно появиться. Кроме того, мне следует уладить дела с собственностью, до того как я осяду там насовсем.

– Ты хочешь жить в Метамейкосе? – изумилась Либби. – Я всегда считала, что это место не слишком значимо для тебя.

– Это деловое решение, – бесстрастно ответил Рион.

– Но основной офис твоей компании в Афинах, так?

– Верно.

Либби нахмурилась. Итак, он заявил, что не испытывает эмоциональной привязанности к этому месту, что ее не удивило. Ведь теперь Рион ни к чему не привязан, кроме своих денег. Но зачем тогда туда лететь? Обладая подробной информацией о других частях света, она плохо знала Метамейкос. Но она знала наверняка, что в этом районе бизнес развит не так, как в Афинах. Либби лишь помнила, что Метамейкос является независимой провинцией, разделенной на две части: один из беднейших районов Греции, где вырос Рион, и роскошный район с загородными домами очень богатых людей. Если она правильно помнит, Метамейкос больше знаменит хорошо сохранившимся античным амфитеатром.

– Я надеюсь, что вскоре у меня будет офис и в Метамейкосе.

Либби кивнула, хотя Рион не смог ее убедить. Она предположила, что провинция подойдет для развития водных видов спорта и индустрии отдыха. Но все же эта идея ее озадачила. Возможно, здесь ему удастся платить меньше налогов?

– Твои встречи в следующие две недели имеют к этому отношение, так?

– Косвенно, – уклончиво ответил он. – Сегодня вечером мы пойдем на постановку в местном амфитеатре.

– Постановка? – потрясенно спросила она, удивившись не только тому, что Рион потратит время на нечто отличное от подсчета цифр, но и тому, что он желает, чтобы она к нему присоединилась.