Бэннер, как истинная хозяйка дома, сновала среди гостей, подбирая партнеров тем, кто стоял у стены, поддерживая беседы, не давая гостям скучать. Джейк собрал около себя изрядное количество народа, угощая всех пуншем из огромной чаши.

Рори рассмешил проходящую мимо Бэннер, спросив:

— Где вы нашли всех этих людей? Вы наняли актеров, что ли?

— Ну разве они не прекрасны? — вопросом на его вопрос ответила она и поспешно добавила:

— Так происходит каждый год, и мне это ужасно нравится! Те, кто останется ночевать, будут с утра немного сонными, но как только они наденут свои костюмы и сядут на лошадей, сонливость как рукой снимет.

— Напомните мне, что я живу в двадцатом веке! — полусерьезно попросил Рори. Бэннер снова рассмеялась.

— Подождите, пока гости начнут разъезжаться, — посоветовала она. — Вы не увидите ни одного конного экипажа — только старые добротные детройтские автомобили!

И она снова исчезла.

Почти до полуночи Рори не удалось поговорить с ней. Однако, когда до двенадцати осталось совсем немного, он решительно поймал ее за руку и подтолкнул к той же оконной нише, которой они уже один раз воспользовались. Отвечая на ее вопросительный взгляд, он сказал:

— Я должен вас предупредить…

— Предупредить? О чем? — удивилась Бэннер.

— Я знаю, что вы слишком хорошо воспитаны, чтобы устраивать сцены, но и я — джентльмен и не хочу, чтобы вы были застигнуты врасплох, — начал он серьезным тоном.

— О чем это вы? — раздраженно поинтересовалась она.

Музыканты уже закончили очередной танец и настраивались на следующий, поэтому Рори поторопился:

— О нашем танце…

Бэннер взглянула на часы и терпеливо объяснила:

— Мне очень жаль, но последний вальс я танцую с Джейком.

— Только не в этот раз. — Рори произнес это с виноватым видом, однако в его голосе явно слышались победные нотки. — Сегодня последний вальс — мой.

Бэннер окинула его долгим взглядом.

— Рори, вы не понимаете, — с нажимом произнесла она. — Это традиция. Если вы будете танцевать со мной, то все подумают, что мы…

— Поздно… — прошептал он.

Послышались звуки вальса, и Рори увлек ее на середину зала.

У Бэннер не осталось ни секунды, чтобы придумать какой-нибудь выход, но тут она увидела сврего деда, который удовлетворенно улыбался. Девушка послала ему испепеляющий взгляд, сама не переставая лучезарно улыбаться. Она знала, что все внимание присутствующих приковано к ней и Рори, и гадала, осознает ли мистер Стюарт всю серьезность своего положения — ведь именно сейчас он объявил этим танцем…

И тут Бэннер пришлось тоже напомнить себе, что на дворе все-таки двадцатый век.

— Вас не смущает, что мы танцуем одни, а все смотрят на нас? — спросила она, бросая на Рори изучающий взгляд из-под опущенных густых ресниц.

Рори беззаботно засмеялся.

— Да, похоже, мы в центре внимания, но не мы одни. Солдаты с партнершами в белых платьях составляют нам прекрасную компанию. А, кстати, где они были весь вечер? — поинтересовался он.

Бэннер оглянулась и как-то неуверенно засмеялась.

— Что-то не так? — спросил Рори, глядя на нее сверху вниз.

— М-м-м?.. А, нет-нет, все в порядке. — Бэннер взяла себя в руки. — Если вам интересно, традиции этого бала восходят к эпохе Гражданской войны.

— Правда? — не то удивился, не то обрадовался Рори.

— Да. — Бэннер старалась смотреть куда-то ниже внимательных серых глаз, но выше воротника его рубашки. — Это был последний бал в округе накануне войны. Наутро после этого бала мужчины отправились на фронт. И получилось так, что в последний раз семьи были вместе на этом балу. Естественно, во время войны никаких балов не было. А после войны Жасминовая усадьба первой начала возрождать традицию, хотя, я думаю, первый послевоенный бал был скорее печальным, чем веселым.

Рори подумал о грустном конце этого трагического времени и кивнул.

— Да. Многие не вернулись с войны… Женщины надели траур, став вдовами… — тихо произнес он.

Бэннер украдкой взглянула на его помрачневшее лицо.

— Мне кажется, я должна рассказать вам еще об одной традиции, начало которой положила та ночь, — сказала она решительно.

— И что же это за традиция? — спросил он с явным любопытством.

Бэннер знала, что музыканты скоро закончат играть вальс, поэтому торопливо стала объяснять:

— Так случилось, что той ночью состоялись помолвки и сына, и дочери хозяина усадьбы — как, впрочем, и многих других молодых людей. Обрученным парам была предоставлена честь танцевать последний танец. И с тех пор всегда последний танец остается за хозяином дома и его женой или дочерью. Или внучкой, как в моем случае. А если незамужняя дочь или холостой сын танцует с кем-то другим, это означает только одно — они помолвлены. До сегодняшнего вечера, — быстро добавила Бэннер, услышав финальные аккорды вальса, — эта традиция соблюдалась неукоснительно.

Отступив на шаг от своего остолбеневшего партнера, она грациозно присела в глубоком реверансе.

— Не удивляйтесь, если начнете получать поздравления от присутствующих, — нежным голоском посоветовала Бэннер.

Рори смотрел, как она уходит, пытаясь осмыслить ее слова и понять, что означает странный воинственный блеск в прекрасных зеленых глазах. Наконец-то он стал кое-что понимать и медленно обвел глазами гостей, пока не нашел взглядом Джейка Клермона.

«Вот она — неприятность, которую ты мне устроил! Хитрая ты лиса!» Эту мысль Рори не высказал вслух, однако она ясно читалась в его взгляде, так что старый негодяй должен был понять, какие чувства обуревают Рори.

«Надо будет поговорить с Джейком и прояснить все до конца, — решил Рори. — И сделать это следует как можно скорее».

Он понимал, что в противном случае ни он, ни старый Клермон не получат того, о чем мечтают.

Было уже два часа ночи, когда последние гости покидали усадьбу, садясь в свои автомобили. Одни шли хоть и спотыкаясь, но самостоятельно, других пришлось вести под руки их трезвым водителям. Оставшиеся ночевать постепенно, иногда шатаясь, но явно неохотно разбрелись по своим комнатам. Уборку было решено отложить до утра, поэтому слуги — частью свои, частью нанятые на время праздника — оставили все как есть и разошлись спать. Музыкантам заплатили и щедро дали «на чай», поэтому они, смеясь и громко переговариваясь, быстро собрались и ушли довольные.

Как только за последним гостем закрылась дверь, Бэннер побежала в свою комнату переодеться. Вскоре, однако, она вернулась и прошла в библиотеку, где, как она знала, ее дед любил какое-то время посидеть в одиночестве, прежде чем идти спать. Бэннер намеревалась провести это время с ним.