см. также: Putman, 1993, критику и общий обзор проблемы в Greener, 2005). Исходным постулатом Пайерсона был тезис, что «история имеет значение», что «движущая картина» — это лучшая основа, чем «снимок» для понимания политических событий, институтов и следствий. Как и Гидденс, он утверждает, что анализ стабильности не может быть отделен от анализа изменений, что темпоральные измерения социальной жизни должны быть в центре анализа политики. Это значит, что если мы хотим понимать отдельные возможности и следствия, мы должны видеть дальше сегодняшних обстоятельств, изучать медленные, длительные процессы (такие, как распространение грамотности и демографические изменения), последствия которых проявляются со временем. Именно идеи самоусиления и позитивной обратной связи «определенного пути» помогают понять, как более ранние выборы могут ограничить будущие возможности: «Однажды установленные, системы политической мобилизации, институциональные «правила игры» и даже базовые модели мышления граждан о политике часто порождают динамику самоусиления. Однажды акторы, став на рискованный путь, со временем поймут, что очень сложно повернуть назад. Политические альтернативы, которые были доступны вначале, дальше могут быть безвозвратно утеряны» (Pierson, 2004, pp. 10-11).

Как и Гидденс, Пайерсон снова обращается в своём анализе к власти, он утверждает, что «определенный путь» очерчивает: как структуры власти могут развиваться, как «неравенство во власти, изначально незначительное, может быть самоусилено со временем и пустить глубокие корни в организациях и доминантных моделях политического действия и понимания, так же как и в институциональных MexaHH3Max»(Pierson 2004, p. 11).

Масштабные результаты — это прямое следствие партикулярных решений. Анализ «определенного пути» исходит из того, что время таких решений имеет критическое значение, и чем больше времени прошло с тех пор, как это решение было принято и воплощено в жизнь, тем сложнее его будет изменить.

Анализ «определенного пути» связан с теперешним развитием нового научного направления — «исторического институционализма». В отличие от функционалистских подходов, объясняющих институты через их роль в поддержании существующей системы и отношений власти, этот анализ смотрит на институты через призму изменений и стабильности, старается объяснить, «какие специфичные элементы существующих институциональных решений можно (или нельзя) изменить, и почему их некоторые аспекты более подвержены изменениям, чем другие» (Thelan, 1999, цитата за Kenny, 2006, p. 1, выделено в оригинале). Он подчеркивает, что институты не целостны, что интересы, альянсы, на которых они первоначально базировались, изменяются со временем, открывая новые возможности для маргинальных групп в достижении изменений» (см.: Thelan, 1999).

Темпоральность, действие и стратегии для политических изменений

Несмотря на различные политические ориентации и представления, Пайерсон, Гидденс и Маркс сходятся в одном: анализ политики должен фокусироваться на процессах, а не на моментах и действиях, и политический выбор и последствия формируют их политический контекст. Это не значит, тем не менее, что каждый из них рассматривал действия как или предопределенные или, более того, бессмысленные.

Так, Пайерсон считает, что несмотря на то, что «определенный путь» показывает, как политики, верования, институты и модели поведения стают препятствием на пути изменений, это ни в коем случае не означает, что изменения не происходят или то, что этот подход не может объяснить их. Скорее, этот подход помогает понять, что давление изменений растет, что даже траектория самоусиления может стать уязвимой для «противоположных» вызовов, и даже самое маленькое событие может стать спусковым крючком для радикальных изменений. Это означает, что политические стратеги должны искать потенциальные «критические точки» и концентрировать свои усилия там, а не пытаться плыть против течения истории. Они с большей вероятностью достигнут желаемого, если будут исследовать существующие модели мышления и поведения, а не просто отрицать и игнорировать их. Теория структурации Гидденса также открыта для возможности изменений, изображая практики, сохраняющие долгое время отдельные институты и социальные условия как такие, что, в принципе, могут не повториться.

Для Маркса весь смысл теории был в понимании истории, для ее сознательного контроля и претворения в жизнь потенциального прогресса для человечества, содержащегося уже в настоящем. И хотя он известный своим пользующимся дурной славой прогнозом в деталях, на что социализм должен быть похож, он явно был мотивирован видением будущего. Пролетарская революция, ожидаемая Марксом в передовых капиталистических государствах, не произошла, и в то же время, его видение вдохновляло политических активистов повсюду в мире, хотя следствия их деятельности иногда были очень далекими от общества свободы и равенства, о котором он мечтал. В этом смысле его работа — прекрасная иллюстрация, непредсказуемой мощи его видения будущего, сгенерировавшей влиятельное политическое движение и потенциальную опасность любого рецепта, претендующего на окончательное решение всех проблем общества (классическую критику такого «историзма», см. у Popper, 1957).

Хотя собственное обращение Маркса к истории было не очень успешным, смысл истории очень важен в развитии, артикуляции, (вос)производстве или эрозии коллективной идентичности, и такая идентичность часто базируется на общем прошлом. Когда доминирующие группы (часто неосознанно) представляют свое собственное восприятие и опыт как окончательный ответ на то, «что происходило», «другие», маргинализированные группы, остаются за пределами истории жертвами «культурного империализма», делающего их «… невидимыми в качестве субъектов, личностей со своими целями и специфичным групповым опытом и интересами» (Young, 1990, p. 123; см. также: Griffiths, 1999, p. 150). Из коллективной памяти были стерты воспоминания о целых цивилизациях (например, о древних африканских государствах) или выдающихся личностях (например, о женщинах-художницах), членам подчиненных групп было отказано в гордости и самоуважении, способствующих политической активности. Другими словами, лишение людей их истории, лишает их собственного темпорального опыта, имеющего критическое значение для групповой идентичности и придающего смысл их деятельности. И наоборот, самосознание некоторых групп (таких как женщины и меньшинства на Западе или аборигены в колонизированных странах) (при)открывает свое собственное прошлое как источник расширения возможностей и основу для политической мобилизации.

Социальные государства во времени

Ощущение исторического контекста очень важно для понимания существующих вариантов политики и их реализации в современных социальных государствах. Пайерсон первым применил сравнительный подход «определенного пути» к анализу социальной политики (welfare policies). Как и другие исследователи, он считает изменения в семейной структуре, снижение рождаемости, старение населения, выход женщин на рынок труда и всемирную экономическую конкуренцию источниками нарастающего кризиса. Он утверждает, что все эти вызовы «делают невозможным поддержание существующего статус-кво» в сложившихся социальных государствах, и эти государства вынуждены отвечать на них по-разному, в зависимости от функционирующих в них институтов, политик и идей, создающих пространство для политических маневров (Pierson, 2001a, p. 416; см. также другие главы: Pierson, 2001b; критику такого подхода: Byrne, 2003).

Все эти идеи восходят к влиятельному исследованию «Три мира социального капитализма» (1990) Геста Эспин-Андерсена (Gøsta Esping-Andersen),