Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не то чтобы меня это интересовало, однако лучше было разговаривать, чем пить мерзкое вино. Хитро глянув на меня из-под густых бровей, Кабо гордо ответствовал:
— Шелк. Драгоценные камни. Золото. Оружие. То, что всегда в цене.
— Кабо никогда не был сторонником имперской монополии, — усмехнулся Ксеркс. — Мало того, он считает ее богопротивной!
— Оружие… — повторил я вслух, оставив слова Ксеркса без внимания. — Мне нужно кое-какое оружие.
Кабо слегка приподнял голову и сощурил глаза.
— Ты это серьезно? — изумился Ксеркс. — Неужто решил вернуться к прежнему ремеслу?
— Меч стоит десять золотых монет, — медленно выговорил Кабо.
Я предположил, что его познания в греческом языке ограничиваются вопросами, связанными с торговлей и подкупом чиновников. Ну и, разумеется, вином и женщинами.
— Это гораздо больше легальной цены, — заметил я. — К тому же меч у меня уже есть. Мне нужен лук.
— Лук стоит пять золотых монет. Скифский. Очень мощный.
— Мне нужен очень-очень мощный лук. Мощнее, чем любой другой лук, но при этом достаточно короткий, чтобы выпускать стрелы длиной в человеческую ладонь. Такой мощный, чтобы можно было пробить сталь.
— А также потопить трирему[3]и долететь до луны! — рассмеялся Ксеркс. — Слушай, Деметрий, Кабо торговец, а не кудесник. Ты же, я смотрю, разбазарил последние мозги!
— Я могу продать тебе такое оружие. — Кабо вытер пот с лысины и положил руки на стол, вероятно заметив, как дрогнула кружка в моей руке. — За семь фунтов золота.
— Семь фунтов золота?! Да на эти деньги можно снарядить целую армию! — воскликнул Ксеркс и, посчитав все это за шутку, махнул рукой, требуя принести еще вина.
Пропустив его слова мимо ушей, я спросил у Кабо:
— Это оружие имеется у тебя в наличии?
Кабо отрицательно покачал головой:
— Возможно, будет через шесть месяцев. Или через восемь.
— И как оно выглядит?
Я не скрывал своего повышенного интереса, надеясь, что это убедит генуэзца в серьезности моих намерений.
Кабо, со своей стороны, бросил на меня недоверчивый взгляд, однако инстинкт торговца все-таки взял верх над здравым смыслом.
— Это цангра, или арбалет. Вроде баллисты, но ее может держать один человек. Она пробивает доспехи, если вам нужно именно это.
Мое сердце забилось сильнее, дыхание стало учащенным.
— И благодаря какому чуду изобретательности она способна так действовать? — поинтересовался я.
Кабо наморщил лоб, пытаясь расшифровать мой вопрос, затем усмехнулся и постучал себя по голове:
— Благодаря вот этой магии.
— Это генуэзская магия? — спросил я, поскольку никогда не слышал о подобном оружии среди нашего народа.
Кабо утвердительно кивнул.
— Выходит, такими арбалетами вооружены все генуэзские воины?
— Нет, нет. Слишком дорого. Трудно делать. Но достать можно. Если заплатишь. Пять фунтов сейчас и два потом.
Я немного помолчал, притворившись, что обдумываю его предложение, и наблюдая за тем, как образовываются капельки пота на лысине Кабо. Наконец я сказал:
— Мне нужно подумать.
— С чего бы это? Забыл свои пять фунтов золота дома? — фыркнул Ксеркс, видимо задетый тем, что я и впрямь могу обладать таким богатством.
— Я поставил их на нужную лошадку. Осталось только забрать выигрыш.
Когда я поднялся из-за стола, мне в голову внезапно пришла еще одна идея.
— Скажи-ка мне вот что, Ксеркс, — начал я, бросая на стол медную монетку, чтобы заплатить за свою порцию вина. — С той поры, как я отошел от ратных дел, прошло уже много лет. Ты случаем не знаешь, где теперь находится рынок чужеземных наемников?
— В Парадизе, — хмуро ответствовал мой боевой товарищ. — На дороге, ведущей к Селимбрийским воротам.
— И кто из них лучшие?
Ксеркс пожал плечами.
— Никто. Ты ведь знаешь, на что они способны. Каждую неделю у них новый вожак. Сходи туда сам да поспрашивай, кто-нибудь на тебя и выйдет. Или перережет тебе глотку.
При этих словах Кабо прыснул со смеху, забрызгав вином весь стол.
Когда я вновь вышел на улицу, на город уже начинали опускаться сумерки. Я был совершенно измотан, поскольку давненько не совершал столь продолжительных прогулок и не возобновлял столь прочно забытых знакомств. Однако мысль о том, что мне все-таки удалось найти одно из звеньев цепи, грела мое сердце и помогала ногам преодолеть подъем в гору. Вскоре я миновал стены Святой Софии и опять оказался под широкой аркадой Августеона. Древние правители взирали на меня с постаментов — кто благосклонно, кто грозно, кто с мудрым видом, являя себя именно такими, какими они вошли в историю, — но мне было не до них. Оставив справа главные врата, я подошел к небольшой дверце в дальнем углу площади, где стояли два рослых варяга с топорами. В одном из них я тут же признал Элрика, который утром помогал мне в расследовании.
Он поднял свой топор в приветственном жесте.
— К евнуху идешь? Нам говорили, что ты можешь пожаловать сюда. — Он поднял взор к бледнеющему небу. — Правда, не так скоро.
— Мне нужно увидеть Крисафия. Я должен поведать ему о своих успехах.
— Надеюсь, тебе повезло больше, чем нам. — Элрик поморщился. — Я целый день ходил вверх-вниз по этим дурацким лестницам. Сигурд велел нам осмотреть все окрестные дома, проверяя, не мог ли там пройти убийца.
— Сигурд?
— Наш командир. Он сказал, что это твой приказ.
— Вот как? И вы нашли что-нибудь интересное?
Элрик отрицательно покачал седеющей головой:
— Разве что молодуху, которая кормила грудью младенца и даже не удосужилась прикрыться, когда мы пришли. В общем, ничего, что заинтересовало бы евнуха.
— Кстати, если уж мы заговорили о евнухе…
Оставив своего товарища на страже, Элрик распахнул передо мною дверь и повел меня по узкой галерее, шедшей вдоль пустынного сада. Голые ветви фруктовых деревьев казались ломкими и колючими, но на них по-прежнему распевали птицы. Мы миновали большой зал с огромными, крепко запертыми дверьми и попали во второй атриум, а оттуда свернули в другой, более широкий коридор. Затем повернули еще раз, и вскоре я окончательно запутался в лабиринте залов и коридоров, колонн и портиков, фонтанов, садов, статуй и внутренних двориков. Сладкий, благоухающий ладаном и розами воздух казался теплым, как в летний день, хотя в город давным-давно пришла зима. Я слышал то журчание ручьев, то чьи-то приглушенные голоса, то тихую музыку. Золотой свет, лившийся из дверных проемов, мимо которых мы проходили, уподоблял образы этого особого мира святым иконам. Во всех помещениях дворца толпился народ: сановники в богатых одеждах, военачальники в доспехах, писцы и секретари с грудами пергаментов. Я видел благородных дам, смеющихся над чем-то в кругу своих подруг, и утомленных долгим ожиданием просителей с потухшим взором. Это было похоже на видение рая, и я шел по нему без единого слова, невидимый и незамеченный.