Тем не менее научный мир предлагает любой девушке будущее, полное ярких возможностей. Просто постарайтесь не выглядеть слишком откровенно в вашем лабораторном халате, хорошо? Кому из вас не хотелось бы управлять роботом НАСА на Марсе? Или стать флавористкой, изобретая новые вкусы и запахи, заводящие аппетит? Или экологом, сотрудничая с правительствами для поиска новых способов защитить планету? Мы, люди, с рождения запрограммированы с любопытством относиться к тайнам окружающего мира, но, стоит признать, часто у нас это желание отбивают скучными, шаблонными школьными уроками.

Ван Чжэньи, родившаяся в Китае в XVIII веке, понимала важность математики и науки в образовании. Она искренне любила свои предметы и знала, что главный ключ к обучению – доступность. Ей повезло вырасти в доме с множеством книг, и ее первыми учителями были бабушка, дедушка и отец. Она была, как говорят в Европе, настоящим человеком эпохи Возрождения: не только изучала математику и астрономию, но и писала стихи, а также великолепно ездила верхом и владела боевыми искусствами. Причем всего этого она добилась во время, когда феодальные обычаи сильно ограничивали жизнь женщины. Женщин считали морально, эмоционально и интеллектуально слабее мужчин, а маленькие ножки ценились больше, чем ум (см. «Императрица Цыси»).

Ван была большой поклонницей трактата «Принципы исчисления», написанного выдающимся математиком Мэй Вэндином. Трактат отличался аристократичным, практически нечитаемым стилем, так что она переписала его под названием «Простые принципы исчисления» – простым и легко понятным языком. Примерно как серия «Для чайников». То же самое она сделала с книгами о теореме Пифагора и тригонометрии. Это было нелегко: «Были времена, когда мне приходилось со вздохом отложить перо. Но я обожаю математику. Я не сдавалась», – писала она.

А еще она была замечательным экспериментатором. Ее «Объяснение лунного затмения» – интересное и прямолинейное визуальное описание сложного астрономического события, которое даже сейчас считается довольно точным. Стоит помнить, что Мэй жила во времена, когда люди еще думали, что лунные затмения – это знак гнева богов. Большинство, полагаем, все-таки понимало, что на самом деле в небо не взлетает великий дракон, распространяющий тьму, но, тем не менее, не переставало считать все это колдовством. Миссис Чжэньи была не из их числа. «В действительности, – писала она, – все дело в самой луне». И она доказала это в знаменитом эксперименте: поставила в саду круглый стол, обозначавший Землю, повесила наверху лампу-Солнце, а в качестве Луны взяла круглое зеркало. Имитировав условия затмения, она продемонстрировала, что лунное затмение происходит, когда Луна проходит в тени Земли, а не потому, что злится какой-нибудь сумасшедший бог.

Поэзия Ван тоже была впечатляющей. Она проста и прямолинейна, что сильно отличает ее от цветастого стиля, характерного для тогдашних поэтесс. Тематика тоже довольно необычна: ей, например, принадлежат следующие строки о равенстве полов:

Ван Чжэньи очень рано умерла от тяжелой болезни – ей было всего двадцать девять лет. Она была великолепным ученым, чей яркий взлет, к сожалению, прервался слишком рано. Она понимала, что наука бывает завораживающей, потрясающей и таинственной, но нужно просто видеть в ней красоту. И она совершенно не хотела, чтобы ее считали чистым «физиком» или «лириком»: она показала, что можно спокойно совмещать и то и другое. Так что, дорогие женщины, смахивайте пыль с лабораторных халатов, задействуйте сигнальные пути нервной системы и скажите «привет» карьере морского биолога на Мальдивах или, скажем, звукоинженера, зажигающего в Вегасе. Вдруг и в вашу честь когда-нибудь назовут кратер на Венере, как в честь Ван Чжэньи?

(1819–1901)

Психиатры установили, что процесс восстановления после тяжелой утраты проходит несколько стадий. Давайте возьмем для примера расставание. Этапы будут следующими: 1. Шок («!»); 2. Отрицание («На меня надо тратить много сил? Ты прикалываешься надо мной? На меня не надо тратить много сил, блин!»); 3. Гнев («Это не так уж и часто бывает, не с каждым парнем, и это действительно серьезно!»); 4. Боль и чувство вины («Да, все так и есть. На меня надо тратить много сил. Я никогда не заслуживала принца вроде тебя»); 5. Депрессия и одиночество («Мне просто так одиноко. Кто теперь будет покупать мне кашемировые штаны?»), кстати, примерно на этом этапе большинству ваших друзей становится скучно, и они утыкаются в свои телефоны, пока вы снова и снова перечитываете его последнюю эсэмэску; и, наконец, 6. Смирение («Мне нужно искать собственный путь к кашемировым штанам») и возвращение к жизни («Эй, может быть, в жизни есть и что-нибудь поинтереснее кашемировых штанов. И вообще, вот этот красавчик на меня только что так посмотрел, #ясновасчастлива»). Но если вы погрузились в темные глубины утраты, есть женщина, знаменитая своим умением носить траур, и она покажет нам, как выбраться из этих глубин и остаться стильной.

Загляните чуть дальше всем известного образа королевы Виктории – старомодной бабушки, постоянно одетой в черное, с лицом, изрезанным морщинами от невыносимой боли, – и увидите совсем другую историю. Александрина, мама Виктории, была герцогиней Кентской, а ее отец – четвертым сыном Георга III, так что в очереди на престолонаследие она была пятой. Но, поскольку ее дядья были уже стариками, а отец умер, когда она была еще совсем ребенком, то, что именно она – будущая королева, было очевидно с самого начала. Ее воспитывала мать в Кенсингтонском дворце, под пристальным взглядом бывшего слуги отца Джона Конроя, который, по всем рассказам, жаждал власти любой ценой и считал маленькую Викки своим счастливым билетиком. Конрой и герцогиня разработали темный план под названием «Кенсингтонская система», чтобы сделать юную принцессу полностью зависимой от матери: ее держали под неусыпным наблюдением вплоть до подросткового возраста, мама спала с дочкой в одной комнате, ей запрещали общаться с другими детьми и заставляли ее придерживаться строжайшего распорядка. Когда Виктория наконец села на трон после восемнадцатого дня рождения, как говорят, первое, что она попросила, было провести час в одиночестве – такой роскоши у нее не было никогда.

Королева Ви очень быстро поняла, что единственный способ избавиться от излишнего внимания мамы и Конроя – выйти замуж. У нее уже были юношеские влюбленности, в частности лорд Мельбурн, ее первый премьер-министр, но когда во дворец явился ее отважный немецкий кузен с роскошными усами, принц Альберт Саксен-Кобург-Готский, она не смогла отвести от него глаз, и в 1840 году они поженились. Супруги по-настоящему любили друг друга, однако не обходилось и без трудностей: Виктории, может быть, и не хватало роста (лишь четыре фута одиннадцать дюймов), но характер у нее был великанский, и она не очень благосклонно относилась к попыткам Альберта посягать на полноту ее власти. А еще Викки просто ненавидела беременность и грудное вскармливание и страдала от тяжелых послеродовых депрессий, – но, несмотря на это, у королевской четы родились девять детей, причем первый – ровно через девять месяцев после брачной ночи.