Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Разве не удивительно, что Кайтусь вырастет, у него тоже будут дети? Очень трудно понять.
Одно было, но давно. Другое ещё только будет. А третье есть, но далеко.
Есть и дальние страны. Там живут люди чёрного цвета. И дети чёрные, и учителя в школе чёрные.
Кайтусь видел на улице негра, но не людоеда.
Бабушка говорит, что бывает чёрный, недобрый глаз: посмотрят на человека недобрым глазом, и он заболеет.
Отец говорит, нет, не бывает. А Кайтусь видел человека, у которого стеклянный глаз, настоящий стеклянный глаз!
Папа говорит, что волшебников нет, но есть индийские факиры. Факира можно закопать в землю, а он всё равно будет жить. Про это печатали в газете.
Но иногда и газеты обманывают.
Вот если бы можно было всё точно знать…
Кайтусю кажется, что раньше на свете было интересней.
Где сейчас Варшава и дома стоят, раньше были леса, болота и медведи. А в лесах укрывались разбойники.
Были рыцари.
Были короли в коронах.
Шестёрка белых коней везла золотую королевскую карету.
Было на что посмотреть.
Нападали татары. Брали в полон. Похищали детей и продавали в рабство туркам.
Были волшебные часы.
В доме у бабушки были такие волшебные часы. Большие, висели над комодом. Это ещё когда были живы бабушкины родители. Они тогда жили не в Варшаве.
– Бабушка, расскажи про часы, – просит Кайтусь.
– Так отец сердится, что я тебя пугаю, а ты потом неспокойно спишь.
– Бабушка, ну один разочек всего. Ведь я же и так знаю. И совсем не боюсь.
– Ну ладно. Старые это были часы, очень старинные.
– Золотые, – подсказывает Кайтусь.
– Не золотые, а позолоченные. Из дерева. Резные.
– И на часах была рука, а под рукой ключ, – подсказывает Кайтусь.
– Правильно. Внизу циферблат, а над ним рука и ключ.
– И часы не ходили, – говорит Кайтусь.
– И не ходили, и не били. Ни один мастер не мог их починить. Они висели на стене и ждали своего часа.
Кайтусь подсаживается ближе.
– А они большие были?
– Как картина. Над комодом висели.
– А рука большая была?
– Как твоя.
– Дальше, – торопит Кайтусь.
– Висят себе часы, не ходят, не бьют. Но когда в доме должно было случиться какое-нибудь несчастье, рука брала ключ, и часы били и звонили.
– А какой час? Двенадцать?
– Нет. Не помню. Я тогда молоденькая была, а твоя мама совсем маленькая. У неё и зубов даже ещё не было.
– И что дальше?
– Раз рука взяла ключ, и часы пробили на смерть дедушки. А однажды перед пожаром. А в последний раз я сама видела и слышала.
– А они громко били?
– Обыкновенно. Как часы.
– А рука долго держала ключ?
– Не помню, не буду обманывать.
– А пальцы руки двигались?
– Не помню, Антось.
Кайтусь тоже многое забыл – не помнит, например, как был маленьким.
– Бабушка, расскажи, как воры хотели отравить Азора.
– Да я уж тебе столько раз рассказывала. Были у нас две собаки. Азор был молодой, а Кадо старый и умный.
– И чуткий, – добавляет Кайтусь.
– Верный, умный пёс.
– Воры подбросили отравленную колбасу, – подсказывает Кайтусь.
– Да. Но Кадо сразу почуял. Нюхает колбасу, лает, а не ест.
– Бабушка, а про фельдшера расскажи. Такая смешная история.
– Да уж, и смех, и горе. Твоя мама заболела. И дедушка вызвал фельдшера.
– Кадо сидит на цепи.
– Да. Он сильный был. Мог разорвать чужого.
– И он сорвался с цепи.
– Сорвался и кинулся на фельдшера.
– А тот раскрыл зонтик.
– Ага. Вскочил на помойный ящик и зонтик раскрыл.
– А Кадо убежал.
– Погоди. Не спеши. Кадо поджал хвост, отскочил. Стоит с глупым видом и зовёт на помощь.
– Наверно, подумал, что зонтик стреляет?
– Ну, кто знает, что думает собака.
Кайтусь зевает, спать ещё не хочется, но во всём теле истома.
– Смешно было, – говорит бабушка, – смотреть, как эта огромная собачища ела из одной миски с кошкой.
– С Муркой?
– Нет. Мурка раньше была.
– Расскажи.
– Ну, слушай. Только мы нальём Кадо в миску еду, кошка тут как тут. Вовсе она и не голодная, приходит просто подразнить. А Кадо ждёт, пока она выберет, что ей охота. Он голодный, сердится, пробует её оттолкнуть лапой. А она – ш-ш! Смеху было! – Бабушка смеётся, хоть всё это происходило давным-давно.
Кайтусь тоже смеётся, хоть и не видел этого.
– Бабушка, а теперь про крыс.
– Ладно, только на этом конец.
Кайтусь согласен.
– Дом у нас был старый, но чистый. Ни клопов, ни мышей. А сосед у нас был очень скверный. Вот стоит наш дом, дальше забор, и сразу его хибара.
– Он был пьяница, – говорит Кайтусь.
– Пьяница и скандалист.
– Жену бил.
– Бил. Раз мы сидим с твоим дедушкой. Он читает книжку, я шью. Сидим на веранде перед домом. Была у нас такая верандочка.
– Увитая диким виноградом…
– Верно. Твоя мама и дядя уже спали. В те времена дети раньше ложились спать. Значит, сидим мы, каждый своим делом занят. Тихо. Вдруг крик: «Помогите, спасите!» Дедушка сначала ничего – сидит, слушает. А жена этого нашего соседа снова: «Помогите! Он ребёнка убьёт!»
– И дедушка вскочил!
– Его как будто подбросило. Дедушка твой прямо кипяток был. Добрый, но справедливый.
– Схватил палку.
– Да, толстую такую палку и – через забор!
– И как даст пьянице!
– А что же? Надо же было ребёнка спасать.
– А пьяница отомстил, – напоминает Кайтусь.
– Отомстил. Он знал какой-то секрет и наслал на нас крыс. Вреда большого они не наделали, потому что у дедушки тоже были свои способы. Осталась только одна здоровенная крысища.
– Больше кошки?