На мгновение Одиру захотелось послать весь мир к черту, потому что сейчас больше всего он жаждал овладеть своей невестой, затеряться в ее объятиях. Он все еще ощущал на своих губах вкус ее поцелуя. В этот момент он понял все безумие страсти, которую его отец испытывал к своей жене. Но тот факт, что шейх Аббас использовал день свадьбы сына в качестве прикрытия для вторжения в Террен, поразил его, показался подлым предательством. И самая большая вина лежала на Одире, потому что он должен был это предвидеть.

Поэтому он оставил свою невесту дожидаться его в дворцовых покоях и вскочил в вертолет с горсткой соратников. Три дня принц вел секретные переговоры с шейхом Террена, а по возвращении он сделал все, что было в его силах, чтобы подавить влечение к Элоизе, — он хотел быть уверенным, что больше никогда не испытает искушение пренебречь своим долгом. Одир с головой ушел в торговые переговоры, пытаясь смягчить последствия предательства своего отца, стараясь снова сделать Фаррехед процветающей страной.

И теперь для того, чтобы убедиться, что все это сработало, все его жертвы были не напрасны и все, созданное им, не превратится в пыль, завтра в восемь утра ему необходимо, чтобы Элоиза стояла рядом с ним на пресс-конференции. Ему нужно услышать ее ответ до того, как он произнесет свою речь. А если жена все-таки скажет «нет», тогда у него есть под рукой еще одно оружие, против которого она не сможет ничего сделать.

Они вышли из лифта, и Одир чуть не застонал, когда увидел, что навстречу идет юный принц Каларана Имин с усмешкой на полном лице.

— Одир! — произнес он, едва скрывая свое презрение, а затем повернулся к Элоизе: — А с тобой мы, кажется, раньше не встречались.

Ярость и стремление защитить жену охватили Одира. Одно дело, когда он сам разговаривал с Элоизой таким пренебрежительным тоном, но другое дело, когда принц Каларана так открыто игнорирует будущую королеву Фаррехеда.

Одир уже собрался дать гневную отповедь наглецу, когда почувствовал, что рука жены легла на его руку.

— Вы ошибаетесь. Мы встречались. — Элоиза повернулась к мужу: — Дорогой, кажется, именно этого принца стошнило на ручной гобелен шестнадцатого века на нашей помолвке?

— А я думал, что это сделал кузен герцога Кембриджского. Но теперь, когда ты упомянула об этом…

— По-моему, нам пришлось заплатить почти две тысячи фунтов за чистку этого гобелена, — продолжила Элоиза.

— Если я правильно помню, это стоило нам около четырех тысяч, — нахмурился Одир, словно глубоко задумавшись.

— Две тысячи фунтов ничто по сравнению с тем, во что обошлись Каларану действия твоего отца и брата, — зло выплюнул Имин.

— Прошу вас обращаться к моему мужу по его надлежащему титулу, принц Имин, — потребовала Элоиза голосом, в котором было достаточно льда, чтобы заморозить пустыню.

К изумлению Одира, на лице Имина отразилось раскаяние.

— Принц Имин, я буду обсуждать лишь с вашим отцом все, что касается его взаимоотношений с моим отцом, — сказал Одир.

— Так тому и быть. Меня обеспокоили недавние новости о том, что у шейха Аббаса резко пошатнулось здоровье. Я очень надеюсь, что с вашим отцом все в порядке, шейх Одир.

Он назвал его не принцем, а шейхом! Неужели он уже что-то пронюхал? Одир сжал кулаки, чувствуя, что вот-вот взорвется, но пальцы Элоизы на его запястье призывали к спокойствию, и он холодно бросил:

— Принц Имин, хотя с вами было… интересно пообщаться, боюсь, мне необходимо кое с кем обсудить кое-что важное.

Бросив эти слова, Одир повлек свою жену прочь, одновременно думая о том, что именно такой ее реакции он желал, именно этого искал — союза, партнерства. Надо, чтобы кто-то был рядом с ним во время плавания по бурным водам такого изменчивого политического моря, в котором безумие его отца, вызванное скорбью, подняло настоящую бурю…

Внезапно Одир услышал, как Элоиза хихикнула, и не поверил своим ушам.

— Видел, какое у Имина было выражение лица? Я думала, он сейчас лопнет от злости, — вымолвила она между взрывами смеха.

Одир почувствовал, как его губы тронула ответная улыбка.

Но тут же Элоиза посерьезнела.

— Это то, с чем тебе пришлось столкнуться?

— Ты о чем? — спросил Одир.

— Когда между Фаррехедом и Калаханом так испортились отношения? — спросила Элоиза, широко распахнув глаза.

— После того, как Джархан нарушил недавние торговые договоры с Тереном, все очень усложнилось, — признался Одир.

Он пытался убедить себя, что его откровенность с женой — вовсе не признак доверия к ней. Просто придется делиться с ней подобными вещами, когда она вернется к нему.

— А я и не знала!

— Неужели тебя в самом деле это волнует?

Ее лицо исказила боль.

— Конечно, Одир! Фаррехед стал моей страной, его народ стал моим народом.

Элоиза не кривила душой. Проведя немало дней среди кочевых племен, она осознала силу этих людей. Вместо того чтобы томиться в жарком, безводном Фаррехеде, чего Элоиза когда-то боялась, она, наоборот, почувствовала в этой стране прилив сил. Конечно, то была не та жизнь, какую она сама себе устроила в Цюрихе, но, к своему удивлению, Элоиза внезапно поняла, что скучает по Фаррехеду.

Пробираясь сквозь толпу гостей, она улыбалась дежурной улыбкой и скользила взглядом поверх голов, пока случайно не заметила возле бара знакомое лицо. Элоиза ощутила одновременно радость, печаль, удивление и страх. Опершись на барную стойку, с бокалом в руке сидел Джархан.

До того рокового вечера, случившегося шесть месяцев назад, Элоиза никогда не видела его пьющим спиртное. Она удивилась, почему Джархан присутствует сегодня на этом благотворительном мероприятии. Странно, что сразу два принца Фаррехеда посетили такое относительно незначительное событие в королевском календаре.

Джархан встретился с ней взглядом, и в его глазах отразилась целая палитра эмоций, которые он так ни разу и не смог облечь в слова. Элоиза почувствовала, что у нее отлегло от сердца. Она могла поклясться, что молодой принц сожалеет о том, что случилось между ними полгода назад, больше, чем о чем-либо другом. А ведь он даже не догадывается о печальных последствиях своего поведения. Элоизу охватила печаль и жалость к себе.

Джархан был для нее источником утешения во время долгих отлучек мужа. Юный принц был милым и забавным. Он всегда казался почти изгоем в королевской семье, потому что недостаточно соблюдал требования дворцового этикета. Вполне возможно, его нрав не сильно изменился с тех пор.

Элоиза почувствовала на себе тяжелый взгляд мужа и повернулась к нему.

— Не испытывай мое терпение, хабибти, — прошептал принц, и она подумала, что никогда прежде не слышала в голосе Одира столько гнева. — Мне нужен твой ответ. Прямо сейчас.

Элоиза кинула взгляд на Джархана, поняла по его глазам, что ее друг заплатил немалую цену во имя долга, и осознала, что не сможет так жить.