всех времён и народов драконьих! – провозгласил Пифон, указывая на Потапова прямо посреди заседания, прервав доклад эфиопского дракона об эксплуатации драконов царём Соломоном с целью добычи золота из копей этого самого царя Соломона.

– Вот он – смелейший из смелых, добрейший из добрых и напрочь хороший!

В схватку с самим Аполлоном вступил, победителем вышел,

Старого родича спас, позабытого всеми на свете!

Славу Потапову пели дриады в Афинах и Дельфах,

Слава Потапову – в шелесте древних олив и напеве цикады,

Славься, Потапов, по Греции всей и по всей Ойкумене!

– Ой, да ладно, – засмущался Потапов. – Да не надо.

– Скромность всегда украшает героя, конечно,

Только народ должен знать о герое, иначе позорно.

Мы ж не безмозглые черви, мы – гордая раса драконов!

Впрочем, и черви, наверное, знают червячьих героев, – возразил Пифон, и с тех пор Потапов стал жутко знаменит среди всех драконов. Ему предложили прочитать доклад вне регламента «Как я спасал Пифона», но он отказался, конечно.

В тот же день Потапов подружился с молодым китайским драконом. Знакомство началось с ссоры. Потапов на заседании сидел рядом с этим драконом и заметил, что тому ужасно мешала огромная жемчужина величиной чуть меньше человеческой головы. Китаец её и на коленях пристраивал, и в лапах перекатывал, и укачивал, как лялечку, и хвостом прижимал. Жемчужина всё норовила укатиться и нарушить плавное течение заседания. И тут объявили доклад этого китайского дракона. Бедняга затравленно посмотрел на жемчужину, обхватил её лапами и встал, чтобы идти к кафедре.

– Давайте я её подержу, пока вы выступаете, – предложил добрый Потапов.

Китаец подозрительно взглянул на Потапова, шарахнулся от него и ещё крепче обхватил жемчужину. И пошёл к кафедре.

«Он что, думает, что я её украду? – обиделся Потапов. – Посмотрел на меня, как на злодея! Нужна мне его жемчужина сто раз!»

Доклад Цзяна Фу-Тсан-Луна был очень интересен. Он рассказывал о гидротехнических основах применения Драгоценностей Прилива и Отлива для регулирования высоты уровня моря и профилактики цунами. Жемчужина ему жутко мешала, особенно когда надо было что-то показать на слайде презентации. Но Потапов почти не слушал, он обиделся.

После окончания доклада Цзян Фу-Тсан-Лун вернулся на своё место. Потапов демонстративно отвернулся.

– Я приношу свои глубочайшие извинения, – зашептал ему Цзян Фу-Тсан-Лун. – Я повёл себя крайне недостойно и оскорбил уважаемого коллегу. Но эта жемчужина – величайшее сокровище китайских драконов. Я ни на мгновенье не допускаю, что вы хотели её украсть, но вдруг она упала бы из ваших лап и разбилась – ведь вы непривычны к перетаскиванию жемчужин. Или вдруг её выхватил бы у вас коварный злоумышленник? Умоляю, простите меня за невежливое поведение, но оно вызвано соображениями государственной безопасности.

– Да ладно, – повеселел Потапов, не любивший обижаться. – Жемчужина и правда здоровенная. Дорого стоит, конечно.

– Она бесценна, потому что волшебная! – взволнованно пояснил Цзян Фу-Тсан-Лун. – Она символ и сущность земных и подводных богатств. А моя специальность, как и всех фу-тсан-лунов – охрана и приумножение земных и морских сокровищ, у меня и в сертификате так написано: фу-тсан-лун второго ранга, специализация – волшебные сокровища.

– А я думал, это имя. – сказал Потапов.

– Это скорее название клана и название специальности, а личное моё имя – Цзян, – объяснил Цзян Фу-Тсан-Лун. – Так и зовите.

– А я Потапов, – представился Потапов.

– Кто же не знает знаменитого Потапова, который спас Пифона – развёл лапами Цзян Фу-Тсан-Лун. – Так вот, о жемчужине. Если её положить в сосуд, на дне которого лежит одно рисовое зерно, то сосуд тут же наполнится рисом. Если коснуться ею стены дворца, то тут же рядом выстроится целая улица дворцов.

– Какой отличный метод строительства, – одобрил Потапов.

– Но, как вы понимаете, умножать можно не только полезные вещи. Если коснуться этой жемчужиной атомной бомбы, то она умножит её так же, как умножает рисовые зёрна. Поэтому понятно, что я не выпускаю её из лап.

– Так что же вы её таскаете с собой? Мало ли что случится в дороге! – возмутился Потапов. – Сдали бы в сейф какой-нибудь! Или дома оставили бы.

– Нельзя. Она входит в парадную форму одежды, – вздохнул Цзян. – Если бы вы знали, как она мне надоела.

– О-о-о! – сказал Потапов. – Мне пришла в голову ужасная мысль. А если коснуться этой жемчужиной меня? Получилось бы сто Потаповых! Дружище, спасибо, что вы мне не дали этот кошмарный предмет.

– Вообще-то драконов и прочих живых существ она не умножает, – заколебался Цзян. – Но вы чужеземец. Кто знает, как китайская магия подействует на неокрепший европейский организм. Рисковать не будем.

– Я стану охранять вас, – сказал Потапов. – Вдвоём нас никто не одолеет. А давайте что-нибудь умножим с помощью вашей жемчужины? Я никогда ничего подобного не видел. Ну, хотя бы вот этот платочек с кленовыми листиками.

– Даже предлагать такое бестактно, – строго отказал Цзян. – Это же Великая Жемчужина фу-тсан-лунов, а не банальная волшебная палочка. Извините, я вынужден вас разочаровать.

– Ну нельзя так нельзя, – согласился покладистый Потапов. – Кто их знает, эти волшебные вещи. Ещё выдохнутся от излишнего применения.

Глава 7. Тайна каменного водопада

Третьим в их компанию очень быстро вписался юный парижский дракон Франсуа. Он докладов не делал, особыми подвигами не прославился, и почему его прислали на конгресс – непонятно. Франсуа внешне был типичным европейским драконом, как и Потапов, только одноголовым и с крылышками.

– Я думал, что в таком цивилизованном современном городе, как Париж, нет места для драконов, – удивился Потапов.

– А! Что такое цивилизация – только пудра на вечном лице Парижа, – отмахнулся Франсуа. – Старики рассказывают, что за две тысячи лет ничего не изменилось. Все женщины в Париже – принцессы, все мужчины – рыцари, так что дракону всегда есть чем заняться. А если ты скромен и не желаешь быть героем ежедневных выпусков «Паризьен» и «Франс-Суар», то можно легко спрятаться. Я обычно живу на Монмартре, в музее Сальвадора Дали. Знаете такого? Ну и зажигал мужик, ну и отрывался! Такого понарисовал! Такого наваял! Я тихо дремлю в уголке зала, и все посетители считают меня произведением великого художника. Причём самым реалистичным из всех экспонатов. Остальные гораздо круче. А если мне скучно, я лечу в «Гранд Опера», я обожаю этот театр. Там в залах такие завиточки на стенах и потолке – десять драконов можно спрятать. Или вот ещё «Галери Лафайет» – хорошее место, со смотровой площадки виден весь Париж. Или можно затеряться среди горгон Собора Парижской Богоматери. Они меня уважают. Одна горгона в меня влюбилась