— Герр гауптман! Пока начальство спит, а политики играют в свои игры, предлагаю настоящее мужское состязание! Сейчас мои бойцы из этих досок сколотят помост, закрепят по углам столбы и натянут канаты. За час управятся. Чёрт, или как правильно по-немецки? Сделают! Герр гауптман! Мы получим настоящий ринг. И попробуем, чьи вооружённые силы крепче!..

Немец нахмурился:

— Вы — русский. Что делаете вдали от родины, в середине Европы?

— Мы в гостях! — Саблин старался не сбиться с взятого весёлого тона, мол, война будет нет ли, ещё вопрос, а пока хорошо бы размяться по-молодецки. Всё остальное несущественно. — У России с Чехословакией договор. Что удивительного, если мы прибыли перенять опыт у чешских коллег?!

— Вы не пограничники, — с сомнением заметил тевтон. — Таких нашивок я не знаю.

— Нет, не пограничники. Спортивный взвод. По приглашению командования Чехословенска Армада помогаем улучшать физическую подготовку чешских военнослужащих. Но чехи не умеют боксировать!..

Перекрикиваясь, заговорщицкую интонацию передать было трудно, но Саблин постарался. Немец мотнул головой:

— Мы здесь не для того, чтобы заниматься ерундой, герр офицер. Мы несём службу на границе великого Рейха!

— Мы тоже служим великой империи, герр офицер, — откликнулся Саблин и широко улыбнулся. — Но скучно, и день-то какой хороший намечается.

Как раз бы в такой денёк попробовать, чей кулак крепче, русский или немецкий?

— Глупая затея, — отрезал тевтон и круто развернулся. Сейчас отправится обратно в свою рощу…

— Жаль! — крикнул Саблин ему в спину. — Может, в этот раз вам повезло бы больше!

Гауптман будто споткнулся, секунду постоял, закаменев спиной, словно в широкую эту спину целились из люгера, а потом резко повернулся к русскому.

— Donnerwetter! Так это вы! Я не узнал сразу…

— Так точно, герр гауптман! — веселился Саблин. — Предлагаю реванш. Заодно укрепим боевой дух наших ребят!

— Учтите, я уже не тот новичок, что прежде. Много тренируюсь и буду… как это… — Он перешёл на русский, немногим лучший саблинского немецкого. — Бить морда по щём зря!

— Отлично, герр офицер! — прокричал поручик. — Я готов! Через час ринг будет готов, милости просим!

— По одному секунданту, — отчеканил немец. — И мой судья. Чтобы всё было честно.

— Идёт, — согласился Саблин. — Пусть будет твой судья… Зато хронометрист — мой!

За час пограничники управились. Помост в половину человеческого роста поднялся как по мановению волшебной палочки: новенький, с пылу с жару, аппетитно пахнущий свежеспиленным деревом. Настил выложили гладкостругаными досками. Солнце, наконец-то заглянувшее в приграничную зону, заиграло теплым светом на жёлтой древесине. На столбы натянули толстый «морской» канат в два ряда. Даже табуретки спроворили для отдыха бойцов между раундами.

Саблин волновался. Пожалуй, немец не врал. Наверняка действительно тренировался, оттачивал удары на челюстях подчинённых. Чего нельзя было сказать о Саблине. Конечно, поручик поддерживал форму. Нагружал себя вместе с гренадерами кроссами и полосой препятствий и в ринг выходил порой, но настоящими боксёрскими тренировками это не назовешь. Четыре года прошло с тех времён, когда он занимался боксом всерьёз, а сейчас…

Но, может, это и к лучшему.

В уговоренное время от буковой рощи двинулась процессия. В окружении автоматчиков шёл гауптман — в спортивных трусах, кедах и майке с имперским орлом. В боксёрских перчатках. Позади, среди солдат с оружием, мелькнула офицерская фуражка. Ясно, зрители. Наверное, все, кто был не занят по службе, направились поглазеть на состязание. Поглазеть и поддержать морально, а если понадобится, то и огнём. Вон пулемёты в гнёздах наверняка нацелены на ринг.

Саблин надел свой бывалый, вылинявший от пота и солнца тренировочный комплект, взял у чехов старенькие кеды и сейчас видом своим явно проигрывал крепкому, статному немцу. Ладно, не на свадьбу собрались…

Процессия приблизилась. Гауптман отделился от толпы, вместе с ним пошли двое: атлетически сложённый мужчина в спортивном костюме и унтер-офицер в форме, но без оружия. Секундант и рефери, понял Саблин. Он искоса глянул на своего секунданта Урядникова. Прапорщик знал толк в боксе, мог в нужный момент поддержать морально и подсказать. Но одеться попристойнее не догадался, рохля, толкался рядом в выцветшей гимнастёрке и замурзанных галифе. Ну да пусть его, сказано же, не на свадьбу. Немцы подошли.

— Мой секундант, — представил лейтенант, — фельдфебель Рунге. Рефери в ринге — унтер-офицер Гросс. Меня зовут Карл Дитмар. Наши условия: бьёмся до нокаута. Раунды по три минуты, количество раундов неограниченно. Количество нокдаунов не учитывается.

Да, «ганс», который Карл, крепко тебя зацепило в тридцать четвёртом, подумал Саблин, но вслух сказал:

— Гвардии поручик российской армии Иван Саблин. Мой секундант прапорщик Анисим Урядников. Условия приняты. Прошу. — Он указал на ринг, на тот его угол, где к столбу была привязана красная ленточка. Дань уважения сопернику — красный угол для фаворита.

Сам поднялся в синий угол, который для претендента. Нырнул под канаты, продышался, оглянулся.

С одной стороны помоста столпились немцы, с другой — сгрудились чешские пограничники. Из гренадеров только пара-тройка крутилась в поле зрения, но и те скоро пропадут. Подпрапорщик Карамзин замер у подвешенного рельса с секундомером в руке.

Унтер, исполнявший роль рефери, вышел в центр ринга.

— Ахтунг! — поднял он руки, посматривая на боксёров.

Карамзин ударил в рельс — гонг!

— Бокс! — крикнул унтер и свёл ладони. Бойцы двинулись навстречу друг другу.

Да, тевтон стал сильнее, это Саблин почувствовал сразу, и опытнее стал после давней той встречи, и расчётливее. С дурочки не лез, держал дистанцию и с удобной для него позиции выбрасывал вроде несильные, но точные и жёсткие удары левой. Американцы называют их «джебами».

А за джебами держал наготове правую руку. Правая у него сильная, это Саблин помнил. Но и возвращает он её после удара не сразу, это поручик помнил тоже. Вот только нокаутировать тевтона сегодня в планы Саблина не входило…

Первый раунд бойцы кружили по рингу, присматривались. Гонг. Во втором опять примеривались, пробовали короткие наскоки, малые серии и одиночные удары. Гонг. Урядников в перерывах поливал голову Саблина водой, растирал набрякшие от ударов подглазья и лоб. А поручик просматривал пространство за рингом и видел: количество зрителей с немецкой стороны постепенно прибывает. Это хорошо, на это вся надежда.

В третьем раунде немец попал, да так, что Саблин чуть не рухнул на настил. Чудом удержался на вмиг ослабевших ногах, вошёл в клинч. Провисел на немце до спасительного гонга. За минуту перерыва восстановился, понимая, что это только начало.