— Послушайте, вы…

Рулевой крутанул штурвал, катер накренился — и я разом позабыла все слова, завороженная открывшимся внизу видом. Высота и сумрак ночи оказались превосходными гримерами, надежно скрыв уличную грязь, закопченные трубы, серый ноздреватый камень домов и прочие атрибуты «великой людской клоаки». С заполночных небес Клавдиум выглядел почти как Великий Лес в дни осенних празднеств. Цепочки огоньков уличных фонарей начинали свой путь от сумрачной мглы окраинных болот, дружно устремлялись к центру, впитывая по пути нити притоков-проулков и, наконец, вливались в озера площадей. Зеркально блестела Эффра, нарезанная черточками мостов на аккуратные ломтики, тускло мерцали зажатые каменными тисками полоски каналов, а дальше, у пристаней, даже ночью не прекращалось деловито-муравьиное мельтешение. И за стеклянной гладью воды, на черном бархате парков разноцветно мерцали россыпями драгоценных искр особняки острова Айл.

Опомнилась я, лишь когда «остров мелкой знати» остался за кормой, а по правому борту замаячило тускло-багровое зарево рукотворной вулканической гряды — громадных доменных печей Хантсмена, днем и ночью безостановочно заливающих мир стальной лавой. Катер летел на юго-восток от столицы, а значит…

— Мы что, в Садингем летим?!

— Совершенно верно, мисс Грин, — Кард, похоже, ждал этого возгласа и теперь наслаждался моей растерянностью. — Именно там находится… кхм, тот, кто желает выслушать наш доклад.

В слове «наш» мои длинные уши уловили тревожный звоночек. Конечно, вряд ли полковник собрался сделать из меня жертвенный пирог, для столь примитивной подлости Кард выглядел слишком разумным существом.

— И кто же?

— Увидите, — с многозначительной ухмылкой пообещал полковник.

По крайней мере, мы летели не в Кирхольм. Хоть я и собиралась ознакомиться с этим знаменитым образчиком раннего дварфокко (который, по слухам, считали редкостно уродливым даже сами гномы), но планировала ограничиться внешним осмотром. И уж точно не собиралась брать в попутчики полковника Ночной Гвардии. С таким сопровождающим в Кирхольме можно и засидеться в гостях… лет на двадцать-сорок. Но все же… держаться подальше от человеческих интриг — одно из главных правил выживания эльфа в людском сообществе. Мы привыкли к медлительно-вековому плетению открытых дипломатических союзов и тайных заговоров. К обставленным тысячью и десятью негласными правилами предательствам. И мести, что вызревает дольше иных благородных напитков. Человеческая политика для нас — кипящий между валунов поток. Слишком быстро здесь все меняется, не успеешь моргнуть: один король сменил фаворитку, другого сменил сын, третьего и вовсе придушили в спальне дюжие гвардейцы. Конечно, есть среди Перворожденных и такие, кто наслаждается этим хаосом, ныряя в столичные водовороты, словно идущая на нерест форель, но я-то — не из их числа! Мне нравится распутывать клубки с загадками, а не вышивать сталью и ядом по крови.

* * *

Приметы новых времен не миновали старинной королевской резиденции. Хотя два паровых великана, сияя черно-белыми гвардейскими «шахматами», по-прежнему высились по бокам парковых ворот, настоящей стражей теперь были уже не эти стальные гиганты. Покой обитателей Садингема отныне хранил паривший над замком воздушный крейсер, настороженно шаривший по темному небосклону длинными щупальцами прожекторов. Одно из них поймало наш катер еще на подлете к парку, и хотя рулевой почти сразу же отстучал фонарем короткий сигнал, я еще с полминуты чувствовала холодное покалывание на затылке — на пути к замку за нами следил не только луч, но и настороженный взгляд сквозь прицельные кольца.

Катер ловко подрулил к деревянному причалу, изуродовавшему собой чудесный балконный парапет пятого этажа. Два необычно смуглых для здешних туманов человека в матросской форме тут же захлестнули канатами нос и корму, притянув катер вплотную. Третий — в раззолоченной ливрее, но со столь же густым загаром — приставил к борту лесенку.

— С докладом к его превосходительству, — Кард, даже не глянув на лесенку, одним прыжком перемахнул на балкон. — Мисс эльф со мной.

Стиснув зубы, мисс эльф припомнила, как в далеком детстве часами летала по ветвям родной пущи, оттолкнулась от борта и…

…едва не сбила полковника с ног.

— Прошу вас, сэр, хэя! — матрос в ливрее распахнул дверь.

Несмотря на поздний час, королевский дворец отнюдь не выглядел царством сна. Он был полон людей, запахов — судя по ним, канализационная система нуждалась в серьезной модернизации, — а также режуще-яркого света дуговых ламп, уже заменивших большую часть газовых светильников. Словно разворошенный муравейник, где все перемещаются только бегом, в крайнем случае, быстрым шагом и непременно — с ужасно деловым видом. Мы с Кардом ничуть не выделялись на общем фоне — полковник шагал так, словно вел за собой «ускоренным маршем» кавалерийский эскадрон, я старалась не отставать и рассмотреть как можно больше подробностей внутреннего убранства. Судя по панелям из мореного дуба и многочисленным шторам из белого шелка в складчатом «парусном» стиле, наш путь пролег по правому, «морскому» крылу дворца. Если так, то где-то здесь должен находиться и трофей Третьей Авилонской войны — «Уход Альрика-корабела в заокраинные земли», кисти великого Солаэля. Увидеть бы ее хоть на миг… но, увы, сколько я ни вглядывалась в проносящиеся мимо нас картины, чуда не случилось. В коридоре, на широкой беломраморной лестнице, снова в коридоре и в длинной галерее из тяжелых вычурных рам на меня брезгливо косились обладатели старинных завитых париков, лишь изредка разбавленные горящими средь пороховых клубов парусниками. От времени краски потемнели, выцвели, отчего благородные сэры и леди на портретах стали похожи на собственные привидения. Я бы ничуть не удивилась, узнав, что зимой, когда королевский двор покидает Садингем, эти призраки лунными ночами выходят из картин и под неслышную для живых музыку танцуют в опустевших коридорах свои давным-давно вышедшие из моды танцы. Ох, еще одна лестница и опять эти неудобно-широкие ступени! Хорошо еще, Кард смилостивился и соизволил дождаться меня наверху.

— Уже скоро, — «подбодрил» он, — мы почти пришли.

В следующем коридоре безраздельно царствовал плюш — темно-зеленой тканью оббили даже потолок, не говоря уж о стенах и портьерах. Плюш выглядел новым, однако стоило мне сделать шаг, как из носа приготовился рвануться на волю чих, а из глаз — потоки слез. Ужасно пахло пылью… и мышиным пометом.

— Что за, ап-чхи! — я все-таки не удержалась, — странное местечко?

— О! — судя по уже знакомой интонации, я снова оправдала ожидания полковника. — Местечко и в самом деле прелюбопытное. Вы слышали легенду о потерянной библиотеке короля Роланда?

— Смутно и краем уха, — призналась я. Человеческая история, по мнению моих наставников, слишком напоминала мифологию, и, даже переселившись в Клавдиум, я уделяла ей не слишком значимую долю внимания. Парфюмерия, архитектура, живопись и, конечно же, сыскное дело занимали меня куда больше.

— История на самом деле презабавная, — Кард откинул портьеру и посторонился, отчего-то именно здесь припомнив правила хорошего тона. — Как-нибудь я вам непременно расскажу… подлинную историю, разумеется, а не версию, что стала достоянием широкой публики.