Наконец, в-третьих, новорожденный впервые в своей жизнипереживает изоляцию, он оказывается изолированным от тела матери, с которым былсвязан самым непосредственным образом (все через ту же плаценту, но и нетолько). То есть третий фактор, или источник горя, – изоляция. Изоляция – этоодиночество, включая воображаемое, имитируемое или кажущееся.

Теперь, когда мы, мягко говоря, подросли, чувство горя истрадания продолжает возникать у нас по тем же самым причинам: нас или что-то«достает», или же мы чего-то не можем «достать», или же, наконец, нас все«достали», а потому мы от них отвернулись и испытали тягостное чувствоодиночества. Короче говоря, естественная реакция горя незамысловата. Но как жеэта естественная реакция перерождается в патологическую, болезненную? Именноэтот вопрос и заставляет нас обратиться к разнообразным научным исследованиям,предпринятым для объяснения феномена депрессии.

Горе, печаль и страдание являются естественнымипсихологическими реакциями человека. В детстве они выполняли роль своеобразногосигнала, ребенок таким образом информировал родителей (и/или воспитателей) освоих неприятностях. Однако позже, по мере формирования других негативныхэмоциональных реакций (страха, гнева и др.), горе, печаль и страдание пересталивыполнять эту функцию. Теперь ребенок может не только кричать навзрыд, ожидаяподмоги, но и сам, в случае необходимости, спасаться бегством (страх) или даженападать (гнев). Что же произошло с эмоцией горя? Она перешла, если так можновыразиться, из сферы коммуникации в сферу нашего личного пользования. И, ксожалению, слишком преуспела в этом...

Приведенные выше «причины» горя вполне понятны, они лежат наповерхности и не нуждаются в дополнительном пояснении. Однако в том-то и бедаподобных объяснений: описали, вроде бы все стало понятно, а что делать-то? Чтоделать – неизвестно, потому что недостаточно просто описывать, нужно проникнутьв суть проблемы. Как протекает жизнь младенца в материнской утробе? Самоеглавное – это звук-ощущение биения сердца матери. Неродившийся ребенокпривыкает к этому, это ощущение становится для него привычным. Родившись, онуже больше не слышит, не ощущает этого «бум, бум, бум...» А что будет, если мыне будем нарушать этой его привычки и поместим его в условия, где этот звук будетсоздаваться искусственным источником звука?

С. Томкинс провел соответствующий эксперимент. Он показал,что новорожденные, помещенные в комнату с репродуктором, имитирующим биениесердца матери, быстрее прибавляют в весе и меньше кричат. Иными словами, когдадля малышей были созданы условия, которые в большей мере отвечали их привычному– утробному – образу жизни, они испытывали меньше отрицательных эмоций, нежелите дети, чья привычка слышать биение материнского сердца была нарушена. Такимобразом, была еще раз подтверждена концепция Ивана Петровича Павлова, которыйутверждал, что наши негативные эмоции возникают только в тех случаях, когданарушаются наши привычные стереотипы поведения. [4]

Негативные эмоциональные переживания, включая, конечно, иэмоцию горя, являются естественными психологическими реакциями. Но их причина –это вовсе не сами неблагоприятные внешние факторы, а тот сбой, которыйпереживает психика, вынужденная перестраиваться в новых, изменившихсяобстоятельствах. Иными словами, даже в норме наши негативные эмоции – это нестолько примитивная реакция на неприятности, сколько проблемы самой психики,которая не может меняться настолько же быстро, насколько иногда этого требуютобстоятельства.

И этот пункт нам следует отметить особо. Как бы кощунственноэто ни звучало, но все мы хорошо знаем: человек способен ко всему привыкнуть исо всем примириться. Даже потеря близких, будучи серьезной психологическойтравмой, оказывается лишь временной трагедией. Пройдет месяц, другой, год илинесколько лет, и эта рана зарубцуется, а человек сможет жить с прежнимпсихологическим настроем. Следовательно, проблема не в самой потере, а в том,что психика человека на каком-то этапе не может справиться с теми переменами,которые несет за собой подобная утрата. Если бы могли вырезать эти несколькомесяцев или лет жизни из личной истории этого человека, сделать, так сказать,монтаж, то увидели бы, что существенных различий в эмоциональном состоянииэтого человека до и после данной трагедии не обнаруживается.

Следовательно, если речь идет о том психологическомсостоянии, в которое повергают нас жизненные катастрофы, оно лишь отчастиопределяется самой травмой, тяжестью происшедшего. Основная же проблема в нашеммозгу, который не способен быстро перестроиться, мгновенно обвыкнуться в новых,изменившихся условиях жизни. В ряде случаев, впрочем, подобная медлительностьоборачивается новой трагедией – человек свыкается со своим депрессивнымсостоянием, а потом уже просто не может из него выйти, поскольку это было бы новымнарушением его, теперь уже привычного – депрессивного образа жизни.

Всеми страданиями вокруг нас должны страдать и мы. У всех унас не одно тело, но одно развитие, а это проводит нас через все боли в той илииной форме.

Франц Кафка

Любопытная штука эти привычки. Люди сами и не подозревают,что они у них есть.

Агата Кристи

Реальность – это разница между тем, что доставляет намудовольствие, и тем, чем мы вынуждены довольствоваться.

Габриэль Лауб

Когда после проведенной консультации я говорю своемупациенту, что у него налицо все симптомы депрессии, он часто удивляется: «Счего? У меня же ничего такого не произошло!» Действительно, так мы обычно идумаем: если у человека случилось несчастье, то у него может быть депрессия, аесли нет, то и депрессии не должно быть. Разумеется, подобное суждение ошибочно– человек способен пережить серьезную катастрофу, не став при этом депрессивнымбольным (хотя это случается крайне редко), а может и не переживать никакойкатастрофы, но все равно заполучить депрессию. И это вполне объяснимо. У од-

них людей депрессия возникает после сбоя в психике,обусловленного тяжелой психической травмой, у других – из-за генетическойпредрасположенности, у третьих – из-за хронического стресса.

Депрессия, следующая за тяжелой психической травмой (гибельюблизкого – ребенка, супруга, родителей), называется «реактивной». И надопризнать, что реактивная депрессия – состояние, от которого никто из нас незастрахован, поскольку все мы, как известно, под богом ходим. Если гибнетчеловек, с которым многое связано в нашей жизни, то она, разумеется, серьезно,почти кардинально меняется. Любое изменение жизни, как мы уже говорили, внезависимости от его качества, является для психики серьезным стрессом. Ноположение многократно ухудшается в ситуации, когда происшедшее травматично нетолько из-за сбоя в работе психического аппарата, но и просто потому, чтоявляется для человека подлинной жизненной катастрофой.