одновременно. Это увидели два бойца – Степан и Чипа. Рванули к товарищам, помогая отползти с линии огня. Взводный грамотно наложил повязки и жгуты, обработав руки Селютина и ногу Верещагина. Шёл четвёртый час боя.

– Лежите здесь, навоевались, скоро БМП придут, – успокаивал офицер раненых. – Слышите, как артиллеристы долбят.

– Как же так, парни, – скатился с пригорка Арбузов, – не углядел я за вами, и Харитонова больше нет. Я твой магазин возьму, Саня?

– Бери, – скрипя зубами от боли, ответил Верещагин, – один мне оставь. Руки-то у меня целы.

И только сейчас, будучи раненым, бесцельно глядя в пасмурное небо, Саня почувствовал, как сильно устал. Арбуз больше не отходил от парней, лишь бил короткими очередями, покрикивая матом в сторону боевиков. Его неумелые попытки ободрить раненых и в самом деле помогали в эти минуты беспомощности и обиды. Теперь слёзы на щеках бойцов не вызывали смущение и стыд. Слёзы вызывали гордость и жажду мщения. Оттого и капали с ресниц на багровую от крови землю.

– Нужны «коробочки» поменьше, не вывозят положение танки, – пытались объяснить в штаб командиры взводов. – Тяжелораненые умирают, тут одними словами никому не поможешь. Машины нужны, а не слова поддержки, чёрт побери.

Наконец послышался знакомый рокот БМП. Одна проскочила вперёд, прикрывая огнём пушки ту, которая принимала раненых. Появился санинструктор, присутствие которого по уставу необходимо каждой роте. Подошла МТЛБ медицины, их транспортёр попал под обстрел, но эвакуация всё-таки началась. Прогремел ещё один взрыв. Боевикам удалось подбить машину прикрытия, но экипаж уцелел. Верещагина загрузили в десант, сверху на него положили труп Кости Любимова, так и везли, пока не перегрузили в другую машину. То, что творилось четвёртого октября под Червлённой, удачным штурмом не назвать. Расположение командования от зоны боевых действий в радиусе километра вызывает недоумение и злость. Отсутствие разведданных о количестве боевиков, открытая местность и наступление пехоты без поддержки брони сыграли роковую роль в первые минуты боя. Отсутствие плана наступательных действий и неопытность командиров взводов – всё это легло в основу разыгравшейся в то утро трагедии. Но всё вышеперечисленное никак не повлияло на смелость и мужество восемнадцатилетних пацанов, которые ценой своей жизни выполнили поставленную задачу.

Вертушка. Моздок. Госпиталь

Вертолёт медленно садился на место посадки. Шасси ещё не коснулось площадки, а к нему уже на всех парах летела машина скорой помощи. Затем подъехала вторая и третья. Крепкие руки медбратьев укладывали раненых на носилки. Погибших грузили отдельно. Многие бойцы от потери крови в пути потеряли сознание. Худые и бледные лица с закрытыми глазами. Глядя на это, неопытная медсестра легко могла перепутать живого с погибшим. Так получилось с Верещагиным. На его голое тело в одних окровавленных брюках накинули плёнку, предназначенную для покойных, оставив на тележке без внимания. Боец очнулся от жажды и, услышав стук женских каблуков, просто попросил воды, подняв руку. Девушка вскрикнула от неожиданности, но быстро пришла в себя.

– Андрей Александрович! – крикнула она в палату, где производили осмотр врачи. – Этот живой, оказывается. Может, мы его к остальным переведём?

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Титов и Скачков. Третий батальон

– Вот теперь, Саня, я буду бить по всему, что движется. И может быть, потом думать, нужно было стрелять или нет. И кстати, комбат сказал, что станица русская. Что-то я там братьев-славян не наблюдал.

– А их тут и нет, – ответил Скачков, переключая скорость и держа дистанцию за машиной ротного.

– А куда они делись? – развёл руки Титов.

– Ушли все, наверное, – сморщил лоб Саня.

– А эти чего не ушли?

– Так они чеченцы, зачем им уходить? Смотри по сторонам и не задавай глупых вопросов.

– Нормальные у меня вопросы. Я дневник веду, всё буду записывать.

– Ты розу ЦСКА где взял? – спросил Саня, глядя на шарф на шее сержанта.

– Парни в посылке прислали. Я за армейцев на гражданке болел. А ты?

– А я болел за «Спартак», – сказал громче Скачков и погрозил кулаком: – Доедем до Терека, там и подерёмся.

Титов достал из мешка яблоко и принялся грызть его с такой жадностью, будто не ел несколько дней. Пехота шла пешком, основательно проводя зачистку в селе. В запертых домах выбивали двери, чтобы убедиться в отсутствии боевиков. В некоторых хатах по периметру входных ворот были вырыты окопы в человеческий рост. «Чехи» готовились тщательно. За мостом через Терек находилась автомобильная трасса федерального значения. До Грозного прямой дорогой всего тридцать три километра. Некоторое время спустя внутренними войсками недалёко от станицы было обнаружено массовое захоронение русских, замученных и убитых до и после первой войны. После Хасавюртовских соглашений станица была полностью зачищена от

русского населения. Если бы мы обнаружили захоронение до боя, то, скорее всего, станицу бы сравняли с землёй. На войне гуманность проявляется только к своим, а это либо русские, либо россияне.

Начались первые неполадки с машиной, она перестала заводиться стартёром. Подводила коробка передач. Да и на подъёмах машина несколько раз глохла на скорости, и Саня выбивал передачи кувалдой. Зампотех батальона ставил на очередь самую проблематичную, по его мнению, технику для отправки в рембат. В пехоте шли ожесточённые дискуссии на тему первого боя. Впечатления у всех были разные, но большинство не осознавали серьезности момента. Возникновение шаткого баланса между жизнью и смертью многим вскружило голову. Титов возомнил себя одним из лучших наводчиков в дивизии и решил освоить стрельбу с СВД. Наконец колонна вышла к Тереку. Батальоны заняли позиции вдоль реки. Слева от моста окопался третий батальон, справа – первый. Перед тем как переправиться, подразделения должны были разведать местность. Дело в том, что берега реки обильно заросли деревьями и камышом, мешая вести обзор. Боевики, уходя из станицы, смогли частично подорвать мост. Было принято решение подтянуть инженерно-сапёрные войска, окопаться и ждать бригаду ВВ. Прапорщик Калядин уехал в тыл за боеприпасами. Пехота, царица полей, занялась любимым делом. Рытьё глубоких окопов и широких блиндажей как залог успешной обороны полка.

Титов осматривал машину, цокая языком при виде пулевых отверстий в катках БМП. Командиры рот и батальонов уехали в штаб полка на совещание, оставив старшими замполитов. Среди военных появились люди в штатском с видеокамерами в руках. Интервью журналистам давали офицеры, потому как солдаты, не скрывая эмоций, называли вещи своими именами. Работники телевизионного канала привезли с собой щётки и тюбики зубной пасты для бойцов. Титов набрал добра на целое отделение и менял на фильтровые сигареты у местных. Саня залез в десант и принялся обшивать каску защитной камуфляжной сеткой. Рядом с машиной стоял одинокий столб старой неработающей линии электропередачи. Он был единственным уцелевшим столбом после артиллерийской подготовки ещё в первую войну. Сначала от него откололся один кусок, потом второй, потом третий.

Крошка бетона полетела в десант. Саня сообразил, что это работает снайпер, и закричал Титову:

– Титя, лезь в машину через механика! Снайпер работает.

– Понял, Саня, сейчас отгоню в капонир.

БМП дёрнулась, и Скачков захлопнул на ходу дверь. Экипаж доложил о снайпере своему взводному. Макеев не удивился. Снайпера работали по всем подразделениям. Они били с той стороны реки, особенно по тем, кто спускался за водой.

– Мне кажется, он с водонапорной башни бьёт, товарищ старший лейтенант, – добавил Скачков.

– Когда кажется, креститься нужно, воин, – ответил раздражённо взводный. – Позови ко мне Акима!

Снайпер Аким был земляком Макеева. Они подружились и навещали друг друга, обмениваясь новостями из дома. Макеев в шутку перед каждой вылазкой спрашивал контрактника:

– А вдруг ты заблудишься в «зелёнке», братишка? Что нам тогда прикажешь делать?

Аким с иронией отвечал Макееву:

– У меня жена казачка, она найдёт.

Ночью в сопровождении разведки он перебрался на ту сторону реки. К утру стрелок не вернулся. Во второй половине дня его лёжку обнаружили бойцы первого батальона. Он лежал на животе в позе, в которой ведут стрельбу, широко раскинув ноги. Пуля чеченского снайпера вошла в переносицу,