– Я очень надеюсь, что нет, – признался Глеб. – Но пока прошло совсем немного времени. Остается лишь надеяться, что произошедшее настолько напугало девушку, что она убежала. Если так, то вскоре мы ее отыщем.

Давидовский хмыкнул и озвучил то, что Ковальский и сам знал, но от чего старался отмахнуться:

– Обычно люди в панике кидаются к тем, кого хорошо знают. Если бы рейна Новак побежала к кому-то из соседей или к какой-либо подруге, то о произошедшем мы узнали бы раньше, ведь любой здравомыслящий человек вызовет жандармов, услышав о нападении. – Вольшек вздохнул. – Но если Клара Новак стала свидетельницей убийства…

Все помолчали, не желая договаривать очевидное. Не хотелось верить, что этим утром убили не только безобидного аптекаря, но и его юную красавицу-дочь.

– Она и стала свидетельницей, – хмуро сообщил коллегам Ковальский.

– Правда? – удивился Завацкий. – Как ты узнал?

– Все на поверхности, – пожал плечами Глеб. – Ты ведь осматривал дом?

– Естественно, мы с Вольшеком прибыли сразу же, как с нами связались жандармы.

– Ладно, расскажи нам все, – предложил Давидовский.

В их троице начальником по всем документам числился именно Глеб Ковальский, но управленцы редко вспоминали о субординации. Да и Давидовский служил в магконтроле лет на пятнадцать дольше Глеба, застал еще предыдущего начальника Броцлавского управления, а потому испытывал к своим более молодым коллегам немного покровительственные чувства.

– Итак, – сцепив пальцы в замок и сосредоточившись, проговорил Ковальский, – рейян Новак был влюблен в рейяну Мнишек. Их отношения развивались, но они старались не выносить их на публику. Именно поэтому аптекарь всегда возвращался от своей пассии до того, как просыпалась его дочь. Ночевал у рейяны Мнишек Новак не каждую ночь, но всегда уходил примерно в то время, когда молочник заканчивал объезжать местных жителей.

– Молочника зовут Яцек Кочма́рек, – вклинился в рассказ Влодек. – Он поставляет молоко на Черво́ну и Бя́лу дро́гу. Исходя из слов рейяны Мнишек, молочник бывает здесь через день и всегда оставляет молоко и забирает пустые бутылки примерно в четверть пятого.

– С ним обязательно нужно поговорить, – покивал Глеб и продолжил: – Значит, примерно в половине пятого или чуть позже Казимир Новак покинул дом рейяны Мнишек и вернулся к себе. Ни одна из дверей не взломана, открытые окна и форточки только на втором этаже: в спальнях хозяев, но подозреваю, что убийца вошел не в окно, а вслед за Новаком через дверь аптеки.

Давидовский и Завацкий молча покивали, соглашаясь с предположением коллеги.

– Напал ли убийца сразу же? – сам у себя спросил следователь. – Не думаю. Похоже, между аптекарем и его убийцей произошел разговор. Об этом свидетельствуют следы на теле. Вы ведь видели продольные подпалины на одежде?

Управленцы покивали.

– И этот разговор был настолько громким, что разбудил рейну Новак. Девушка спустилась на первый этаж, желая узнать причину шума, и, возможно, стала свидетельницей части спора и убийства рейяна Новака.

– Стоп, – прервал Глеба Давидовский. – Откуда такой вывод?

– Туфля, – коротко пояснил следователь. – Комнатная туфля рейны Новак, которую я заметил под стеллажом в торговом зале.

– Но ведь она могла потерять ее уже потом, – высказал свое предположение Влодек. – После того, как убийца совершил злодеяние и ушел. Ее мог разбудить вовсе не шум спора, а магический выброс. Новаки, конечно, обычные люди, но и обычные люди способны чувствовать воздействие, если находятся в его эпицентре.

– Нет. – Глеб покачал головой. – Нет. Девушка спустилась раньше. До того, как убийца взялся обыскивать дом. На туфле налет зелья. Да и обыск… Убийца не смог бы обыскать дом так, чтобы девушка не проснулась. Нет, она спустилась перед или сразу после убийства, но до того, как наш преступник занялся обыском.

– А если это был заезжий вор? – спросил Влодек. – У нас порой такие бывают. Раз в несколько лет. Гастролеры, решившие включить Броцлав в свой список на пути в столицу или в Лиен. Но вор оказался неудачником и попался Новаку на глаза.

– Ты, как и я, от скуки читаешь отчеты жандармерии, – отмахнулся Глеб. – Вор, даже заезжий, не стал бы пытаться ограбить аптекаря. Червона дрога – не та улица, где можно многое взять. Тут живут люди среднего достатка, а не богачи. А уж наш преступник и подавно знал, что много он не получит.

Давидовский вопросительно вздернул брови.

– Будь это обычный вор, он бы влез в аптеку, пока Новака нет дома, а его дочь спит на втором этаже, – пояснил Глеб. – И вынес бы только те немногочисленные деньги, какие были в кассе. Но в описных листах указано, сам посмотри, что сумма в учетных книгах и в кассе совпадает. Нет, это был не вор. Преступник знал, что Новак у возлюбленной и вернется на рассвете. О чем нам это говорит?

– Что это не попытка ограбления, – покивал Давидовский. – Ты прав. Если бы речь шла о деньгах, то у вора была возможность войти и выйти незамеченным. Но что же у нас тогда?

– Подготовленное нападение, – ответил Глеб. – Новака ждали. Убийца напал на него не в постели, не среди бела дня за прилавком. Он следил за аптекарем какое-то время, наблюдал. Ждал.

– Изначально Новака не собирались убивать? – предположил Влодек.

– Вполне возможно, – согласился следователь. – Как вариант. Хотя вряд ли тот, кто не планирует убийство, носит с собой оружие, способное прожечь в человеке подобные дыры и при этом затереть все следы.

Управленцы покивали.

– Думаю, убийца не собирался оставлять Новака в живых, но перед этим ему необходимо было что-то вызнать у аптекаря. Видимо, где убитый что-то хранил. И этот разговор не должен был состояться при свидетелях. Именно поэтому преступник выбрал момент возвращения Новака домой. В итоге никто не видел, как преступник вошел в дом и вышел из него.

– Кроме Клары Новак? – добавил Завацкий.

– Возможно, – согласился Глеб. – Итак. Преступник выжидает. Он хочет поговорить с Новаком с глазу на глаз, а для этого необходимо найти оптимальное время. Аптекарь много работает, у него постоянно клиенты, а вечером он дома с дочерью. Рассветные часы в торговом зале – наилучшее время, ведь есть шанс, что разговор не услышит рейна Новак и не помешает. Но рейна услышала и спустилась. Она видит постороннего, который, вероятно, угрожает ее отцу, пугается и падает, от чего с ее ноги соскальзывает одна туфелька. Дальше неясно. Она сбежала? Возможно, но маловероятно.

– Почему? – уточнил Давидовский.

– Она свидетель, – пояснил Глеб. – Что-то видела и слышала. Преступник не мог позволить девушке сбежать, ведь тогда бы она подняла шум, разбудила соседей криками, и у убийцы не было бы времени внимательно осмотреть дом. А дом осмотрен внимательно, – с нажимом сказал Ковальский. – Убийца обыскал все ящики, шкафы, перевернул все лекарства, потратил время на то, чтобы вскрыть сейфы, а ведь там очень надежные дверцы из толстого металла. Не похоже, что он делал это в спешке.