– И что теперь?

Ковальский повертел в руках туфлю, кусая изнутри щеку, а потом решительно велел:

– Вольшек, остаешься здесь, следишь за опросом жителей и осмотром местности. Пусть жандармы особенно тщательно расспрашивают обо всех подозрительных личностях, появлявшихся здесь за последние… пусть будет пара недель. Влодек, я хочу знать все, что известно про Казимира Новака. Похоже, он был не так прост, как нам всем казалось. И еще съезди на вокзал, расспроси гномов. У нас тут не самое популярное место… Меня интересуют те, кого никто не встречал, кто подозрительно себя вел… В общем, ты и сам знаешь.

– Думаешь, это не кто-то местный? – сообразил Влодек.

– Я почти уверен, что опрос жителей покажет, что никто не видел никого подозрительного, – сказал Вольшек. – Если так, то это или свой, не привлекший внимания местных, или чужак, очень старавшийся спрятаться. В любом случае стоит узнать о приезжих, это будет явно быстрее: гномы не слишком любят болтать и всегда отвечают коротко и ясно.

– Вот только спрашивать у них непросто, – со вздохом простонал Влодек Завацкий.

– А чем будешь заниматься ты? – уточнил Давидовский у Глеба.

– А я поговорю с Иреной Мнишек, – хмуро ответил Ковальский. – И… узнай, где я могу найти молочника. Им я займусь после рейяны.

Проводив приятелей взглядом, Глеб вернулся к грядкам с флоксами и, осторожно ступая, внимательно осмотрел землю между рядами цветов. Вскоре он отыскал отпечаток босой человеческой стопы, но дальше след обрывался: грядка упиралась в коротко стриженный газон, на котором не были видны какие-либо примятости.

– Может, вы уже перестанете топтать мои цветы? – хмуро потребовал рейян Войц.

Глеб сделал вид, что не услышал слов мужчины, продолжая осматривать землю и траву.

Нет. Нет следов.

Ковальский встал и двинулся вдоль изгороди, надеясь найти хоть что-то. Но изгородь, обогнув дом, упиралась в соседний участок, дом на котором смотрел на Бялу дрогу, а дальше уже виднелся левый рукав реки.

Недовольно поцокав языком, Глеб прошел владения музыканта в обратном направлении и, поблагодарив пышущего недовольством хозяина, вышел за калитку.

Следователю хотелось потянуть время в надежде, что Клару Новак разыщут с минуты на минуту. Управленцам в любом случае нужно найти убийцу, но было бы гораздо спокойнее, если бы при этом девушка находилась под защитой работников правопорядка.

Глеб пересек улицу и быстрым шагом вошел в дом рейяны Мнишек. В гостиной за время его отсутствия многое переменилось: почтальон уже не походил на умирающего, виталист быстро что-то писал на форменном листе, а сама хозяйка с грустным видом пила чай из тонкой фарфоровой чашки. Ковальский отметил, что рука у женщины при этом не дрожала.

– Хотите чаю? – слабым голосом спросила рейяна Мнишек.

– Если вам не трудно, – вежливо улыбаясь, сказал Глеб, продолжая мечтать о большой кружке кофе, и добавил: – Я могу переговорить с вами?

– Да… – Ирена Мнишек порывисто встала и быстро осмотрелась, походя при этом на маленькую птичку. – Не возражаете, если мы пройдем на кухню?

Глеб не возражал. Ему даже понравилась просторная светлая кухня, оформленная явно для удобства одного или двух человек: кроме всего необходимого для готовки здесь была высокая барная стойка с широкой каменной столешницей. Так и виделось, как по утрам рейяна Мнишек пьет здесь чай, чтобы не сидеть за слишком большим для нее столом в столовой, через которую Глеб прошел вслед за хозяйкой.

– Так ужасно… Так ужасно… – вздохнула Ирена Мнишек и тихонько всхлипнула. – Казик… Казимир был таким хорошим!

Глеб наблюдал за женщиной, надеясь, что она не заметит столь пристального внимания.

Прежде Ковальский всего пару раз видел рейяну Мнишек, и лишь издали. Знал он о ней и того меньше. Только то, что около двух лет назад она переехала в Броцлав и вела довольно праздный образ жизни. Ни на первый, ни на второй взгляд рейяна не представляла для Глеба какого-либо интереса, а потому он лишь теперь внимательно к ней присмотрелся.

На вид Ирене было около сорока, но с тем же успехом ей могло быть и больше. Лицо ухоженное. Даже сейчас, после бурной реакции и пролитых слез, женщина выглядела весьма мило: чуть бледная, с порозовевшими мочками ушей. От природы светлые волосы были завиты, но за утро слегка растрепались, правда, ровно настолько, чтобы прическа выглядела слегка небрежной, а не неряшливой. Поверх светло-голубого платья накинут тоненький белый кардиган с крошечными бантиками из атласных лент по вороту, атласом же обтянуты крошечные пуговки.

– Чай, – вежливо сказала женщина, поставив на островок барной стойки расписную фарфоровую чашку.

Глеб непроизвольно вдохнул свежий, совершенно утренний аромат духов – яблоко с примесью чего-то цветочного – и уставился в чашку, наполненную прозрачным напитком. Хотелось скривиться, но он удержал лицо.

Следователь вмиг ощутил себя слишком высоким и слишком громоздким и для этой светлой кухни, и для всего дома, подстроенного под нужды одинокой женщины. Он будто влез в детский кукольный домик и собирался пить чай в компании фарфоровых куколок.

Мотнув головой и прогнав раздражение, Ковальский заставил себя улыбнуться рейяне Мнишек и сесть на скрипнувший под ним стул. Туфлю пристроил рядом на столешницу, подложив под нее блокнот. Лишь после этого он двумя пальцами взял тоненькую чашку. Жидкость оказалась ровно такой, какой выглядела: безвкусное нечто. Крепкого кофе захотелось пуще прежнего.

– Мне очень жаль, что приходится это делать, но я вынужден попросить вас еще раз ответить на наши вопросы, – мягко сказал Глеб, проигнорировав выставленное на стойку блюдце с крошечным круглым печеньем. – Мы не можем терять время, нужно как можно скорее разыскать преступника.

– А Клара? – с тревогой спросила рейяна Мнишек, ничего не сказав про обувь на своем столе, но с каким-то непонятным выражением взирая на вещь Клары Новак. – Вы уже нашли девочку?

– Нет, пока нет, – быстро пробормотал Ковальский, чувствуя, как непроизвольно дергается глаз. Похоже, в ближайшее время ему еще не раз придется ответить на этот вопрос. – Итак. Мы склонны предполагать, что рейян Новак был не случайной жертвой, убийца знал его. Поэтому… расскажите все, что вам известно про Казимира Новака. Возможно, он рассказывал вам что-то, что просил сохранить в секрете? Сейчас нет смысла что-то скрывать, а нам это может помочь.

Ирена Мнишек наполнила свою чашку новой порцией чая и устроилась на высоком стуле у барной стойки, то и дело тяжело вздыхая.

– Не могу поверить, что произошло подобное! – призналась она. – Казик… Вы знаете, он был таким… Я никогда бы не подумала!..

Глеб прищурился, глядя на женщину. Ее эмоции звучали искренне, но что-то смущало следователя. То ли слишком пристальные взгляды, которые бросала на него Ирена Мнишек, будто проверяя реакцию мужчины, то ли язык тела, не дававший поверить подпущенным в тон истеричным ноткам.