— Береги себя, Лан. Не забывай нас.

Поцеловав меня, он направился за золом Астером. И только Кьяра бурно рыдала, вцепившись в своего отца. Тот беспомощно поглядывал на советника, который морщился, наблюдая за этой сценой.

— Зола Эрга, — сказал он наконец. — Попрощайтесь уже с отцом и отпустите его.

Мы с Ведой переглянулись, словно почувствовали друг в друге нечто близкое. То, чего были лишены.

Когда отец Кьяры все-таки вышел, без конца оглядываясь на дочь, за ним последовал и советник, оставив нас дожидаться сопровождающих.

— Ну что, подруги, — с ледяным спокойствием сказала Веда, — значит, будем делить общее несчастье. Как думаете, может, нас по цвету платьев подбирали? Или по цвету волос?

Мы действительно все трое были в синих платьях, только разных оттенков и фасонов. Брюнетка Веда, блондинка Кьяра и я — мои волосы меняли цвет в зависимости от освещения, от ярко-рыжего до темно-каштанового.

— У вас в Ликуре все такие глупые? — Кьяра по-детски вытерла глаза ладонью.

— Успокойся, — я дотронулась до ее плеча. — Она права, нам лучше дружить, а не бросаться друг на друга. Несчастье у нас действительно общее.

— Да как сказать, — язвительно усмехнулась Кьяра. — Общее, но только сначала. Потом одна из нас станет… Черной вороной, а другие… вообще неизвестно, что будет с ними.

— Вот именно, неизвестно, — кивнула Веда. — Может быть, только так говорят, что женой станет одна. Может, на самом деле мы все будем его женами. Одновременно. И не через год, а сразу. Например, уже этой ночью.

Меня передернуло. От одной только мысли о том, что, возможно, придется лечь в постель с незнакомым мужчиной и он сможет делать со мной все, что угодно, становилось дурно. Даже когда я думала об этом, представляя рядом Фелиса, было неловко и неуютно. Но то, что сказала Веда?!

— У вас так принято? В Ликуре? — глаза Кьяры воинственно засверкали, и она сделала шаг к Веде.

— Конечно, нет, — ответила та спокойно. — Нигде не принято. Но что происходит за закрытыми дверями, о чем не говорят? Мой дядя, брат отца… вы его видели. Мои родители умерли, и я с детства жила в его доме. Так вот, мой дядя спит со своей женой и с двумя ее сестрами. Уж не знаю, сразу или по очереди.

— Тогда понятно, почему ты так говоришь. Может, и сама в этой мерзости участвовала? Пятой?

— Слава высшим силам, нет. Но, судя по его липким взглядам, он думал об этом. Так что… трудно сказать, что для меня лучше — стать невестой Ворона или остаться дома.

Вот уж правда, как бы ни было плохо, всегда у кого-то может быть еще хуже. А я думала, что моя жизнь ужасна.

Веда сразу понравилась мне своим спокойствием и рассудительностью. Но уж слишком она была холодной. Впрочем, мы только познакомились, да и ситуация вовсе не располагала к дружескому общению. Вероятно, потом мы сможем сойтись с ней поближе. Ведь нам выпало быть вместе всю оставшуюся жизнь.

А вот Кьяра… Догадается ли она, что я не Лилла? А если догадается, захочет ли раскрыть обман? Как поступила бы на ее месте сама Лилла, узнав, что Кьяру заменила сестра-близнец? Скорее всего, выдала бы обеих. Не по какой-то особой честности и стремлению к соблюдению законов, а от досады, что подруга смогла избежать печальной участи с помощью хитрости.

А Ворон? Что сделает он, если все станет явным? Тут оставалось только гадать. Всех нас отправят в тюрьму? Казнят? Или, может, он с помощью магии превратит нас… в летучих мышей или еще каких-нибудь малоприятных тварей?

Все, Илана, обратного пути нет. Лучше не изводить себя такими мыслями, а надеяться, что ничего подобного не произойдет. Что никто ни о чем не догадается. Ведь ты прекрасно знаешь свою сестру, всю ее жизнь, с самого рождения. Да и Кьяра, если подумать, не такая уж и близкая подруга, если даже ни разу не была у нас дома.

И, кстати, надо привыкать в мыслях обращаться к себе как к Лилле. Я — это она. Робкой, застенчивой Иланы больше нет. Никто не будет сравнивать меня с сестрой. Я получила то, чего хотела.

Так вот… Лилла… может быть, Ворон действительно уже выбрал себе жену. А может, и нет. Кто знает, возможно, настоящий отбор еще даже не начался.

Я вдруг вспомнила то странное волнение, которое почувствовала, встретившись с ним взглядом. Ощущение исходящей от него мощной силы. И страх.

Но признайся честно, Лилла, ведь это был не ледяной ужас. Что-то совсем другое, до сих пор незнакомое. Скорее… страх неизвестности. Неизвестности, которая пугает и одновременно притягивает.

— Что ты молчишь, Лил? — повернулась ко мне Кьяра. — Ты тоже думаешь, что он может… вот так — сразу со всеми?

— Нет, — я покачала головой. — Не думаю. Знаете, девочки, я сейчас вообще ни о чем не думаю. Не хочу думать. Но даже если вдруг — что мы можем сделать?

— Ты такая же мерзкая, как и она! — Кьяра дернула подбородком в сторону Веды, которая только усмехнулась. — Но после тех твоих слов о своем женихе и сестре я уже ничему не удивляюсь.

— Это всего лишь шутка, Кьяра, — я рассмеялась так, как обычно делала Лилла: слегка запрокинув голову. Хотя было совсем не до смеха. — Неужели ты поверила?

Я не представляла, о чем говорила сестра, но, судя по всему, это была какая-то непристойность. Например, что Фелис не прочь переспать с нами обеими и она не стала бы возражать.

Когда мы были детьми, часто играли в черные и белые камешки. Не глядя передавали их под столом из рук в руки, а потом раскрывали свои мешочки и считали. У кого больше белых — тот и выиграл. Сколько еще черных камешков я найду в мешочке своей жизни дома?

— Нет, как хотите, а я так не смогу, — Кьяра вскочила и отошла к окну, за которым давно темнела ночь. — Если придется стать его женой и ложиться с ним в постель, это одно. Но валяться в такой грязи? Нет, лучше тогда подняться на самую высокую башню и прыгнуть в пропасть.

— Сказать легче, чем сделать, — все так же холодно заметила Веда. — Я вот совсем не уверена, что смогла бы. И знаешь, обычно на такое отваживаются вовсе не те, кто говорят об этом вслух.

Кьяра уже открыла рот, явно собираясь ответить чем-то ядовитым, но тут в зал вошел седой мужчина в черной одежде с синей отделкой. Я не разбиралась в тонкостях дворцовых одеяний, но, судя по цветам, он занимал какую-то государственную должность. Синий был главным на гербе Тандора, черный — Ликура.

— Зола Эрга, зола Астера, вейра Иральда, следуйте за мной, — пригласил он.

Нас вели по той части дворца, где я еще ни разу не бывала. Длинный коридор закончился узкой лестницей, по которой мы спустились на первый этаж. Во дворе ждала запряженная повозка, большая и роскошная.

— Не знаю, как вы, а я до сих пор почему-то ни разу не подумала, что, возможно, стану самой богатой женщиной двух наших стран, — подобрав подол, Веда села на мягкую скамью напротив нас с Кьярой. — Роскошь — хоть какое-то утешение.