Послушать

Various Artists. Dixieland Greatest Hits (1997)

RCA

Услышать ранний джаз из Нового Орлеана во всей его красе сложно из-за технических ограничений тогдашнего примитивного звукозаписывающего оборудования. Музыканты не записывали пьесы в ноты, а если бы записывали — в то время не было системы нотной записи, позволяющей точно зафиксировать ощущение импровизации. Тем не менее сохранилось достаточно старых записей, чтобы удовлетворить исторический (и эстетический) интерес к новоорлеанскому джазу. В этом сборнике представлено целых восемь классических треков Original Dixieland Jass Band (свои версии Tiger Rag делали десятки джазменов от Луи Армстронга до Глена Миллера, a Margie была одной из любимых пьес самого Джона Колтрейна). А также музыка Сиднея Беше с его сопрано-саксофоном (обратите внимание на переработку классики регтайма Maple Leaf Rag Скотта Джоплина), группы «изобретателя джаза» Джелли Ролл Мортона и записи Muggsy Spanier & His Ragtime Band. Ранний джаз с энтузиазмом играется до сих пор, и эти песни — основа репертуара любого оркестра традиционного джаза.

Чикаго: джаз движется на север

Первая мировая войны вызвала миграцию афроамериканцев с Юга в северные промышленные области. Жители Нового Орлеана не были исключением, но лишь те, кто прошел квалифицированное обучение какой-нибудь профессии, могли ожидать более-менее приличных перспектив. Музыканты относились к числу этих людей. Пианист Тони Джексон переехал в Чикаго и опубликовал песню Pretty Baby, получив хит; Кинг Оливер перевез в тот же город свой Creole Orchestra. Джазовые музыканты колесили по стране с кабаре и театрами, а после официальной работы собирались в чикагских тавернах и барах, чтобы поиграть для себя и в свое удовольствие. Джаз стал настолько популярен, что журналисты сокрушались: «Моральная катастрофа охватила сотни молодых американских девушек — через патологическую, раздражающую нервы, сексуально возбуждающую музыку джазовых оркестров. По данным Ассоциации бдительности Иллинойса, только в Чикаго тысяча девушек в последние два года опустилась до джазовой музыки».

В 1917 году, во время Первой мировой войны, заведения Сторивилля были закрыты Военно-морским министерством США. Безработные музыканты устраивались на речные суда, курсирующие по Миссисипи, и повезли свою музыку в Сент-Луис, Мемфис, Лос-Анджелес и Нью-Йорк. Например, Мемфис и Сент-Луис не могли похвастаться таким музыкальным наследием, как Новый Орлеан, но там развернулась такая же музыкальная активность по смешиванию блюза, регтайма и любой другой музыки в новую захватывающую смесь. Молодой Луи Армстронг (вместе со своим другом барабанщиком Уорреном Бейби Додсом) устроился работать в оркестр как раз на таком корабле. Этот оркестр играл не джаз, а популярные стандарты, и Луи был вынужден подстраивать свой стиль под партитуры (и заодно учился читать музыку с листа). На кораблях музыканты забирались далеко на север, и повсюду местные музыканты вдохновлялись новоорлеанским стилем игры.

Как уже говорилось выше, первую джазовую пластинку записали белые музыканты. До 20-х годов черных джазменов не допускали к записи (впрочем, есть мнение, что они сами не рвались записываться, чтобы по пластинке нельзя было «снять» их приемы), позже они обеспечивали инструментальную подкладку для голоса блюзовых певиц. Лишь в 1921 году была произведена первая джазовая запись черных музыкантов: в Лос-Анджелесе выпущена пластинка новоорлеанского тромбониста Эварда Кида Ори. Это были пьесы Ory’s Creole Trombone и Society Blues, причем лидер оркестра заплатил за запись, а потом сам продавал пластинки в лос-анджелесском музыкальном магазине. В 1925 году Ори вновь собрал музыкантов и повез их в другой город — тот самый, в который стремились многие афроамериканцы той поры.

Первой остановкой для джазменов-мигрантов с Юга был Чикаго, крупнейший город штата Иллинойс и третий по величине в США, где в 20-х годах царствовал неаполитанский мафиози Аль Капоне. В начале века город преобразился благодаря прибытию волн иммигрантов из Южной и Восточной Европы, афроамериканцев с Юга, молодых представителей среднего класса со Среднего Запада. Все эти люди искали работу и новую жизнь. Кто-то шел работать на сталелитейные, мясоперерабатывающие заводы и склады города (где неплохо платили), кто-то — в офисные здания или в индустрию развлечений. Кому-то работа приносила удовольствие, но большинство было счастливо от звука свистка, когда кончался рабочий день. Белые рабочие чувствовали конкуренцию и отвечали враждебностью. В июне 1919 года гнев достиг высшей точки и перетек в столкновения, в которых были убитые с обеих сторон.

В конце недели новый житель Чикаго с зарплатой в руке искал освобождения от монотонной рутины в развлекательных заведениях. Афроамериканская часть города продолжала шириться и обрастать широкими проспектами, просторными домами и парками, а ее жители чувствовали оптимизм. Тут и там открывались рестораны, театры, ночные клубы и танцевальные залы, музыкант мог заработать 50 долларов в неделю (плюс столько же чаевых), что было разительным контрастом по сравнению с пустеющими тавернами Нового Орлеана и тамошними расценками в полтора доллара за вечер. Сюда съезжались музыканты: Джелли Ролл Мортон, например, сделал в Чикаго 175 записей. Он собрал группу музыкантов, игравших в новоорлеанском стиле и назвал ее Red Hot Peppers. Их чикагские записи 1926 и 1927 годов считаются одними из лучших образцов горячего стиля (позже неугомонный Джелли Ролл Мортон переедет в Нью-Йорк).

К 1920 году в Чикаго съехалось столько джазменов из Нового Орлеана, что центр джаза сместился на север. Новая музыка определяла современный стиль жизни: огромное число людей искали самореализации в досуге, а не в экономической продуктивности. Жители Чикаго (и других крупных американских городов) начала века сами определяли для себя моду и танцы, сами выбирали кино, которое они будут смотреть, и компанию, в которой они будут работать. Для досуга нужны были деньги, а как их заработать — было не особенно важно. Новый образ жизни легко восприняли богатые люди Чикаго. Город стремительно рос и предлагал все новые виды развлечений, и приезжающие семьи пользовались этим, чтобы подтвердить свой социальный статус: они предпочитали большие универмаги и дорогие рестораны.

Городской средний класс смотрел на эту потребительскую культуру со смесью энтузиазма и интереса: люди были уверены, что респектабельность их семьи зависит от следования новейшим тенденциям в одежде и проведении досуга (появились и дисконтные отделы в магазинах, позволившие даже семьям со средним достатком придать своей внешности лоск). С другой стороны, многие осуждали новую потребительскую культуру как вульгарное удовлетворение аморальных и эгоистичных желаний. Эти «старомодные викторианцы» заложили основу многочисленных реформ тех лет (сухой закон и кампании против проституции), но ничего не могли изменить. Поэт Лэнгстон Хьюз вспоминал: «Волнение продолжалось от полудня до полудня. В полночь было как днем. Улица была полна рабочими