Позже, когда мы уже разговорились, оказалось, что Слава Крамской вовсе не такой тормоз, каким показался вначале, а вполне приятный парень. Просто жил отшельником, и очаровательные молодые барышни отнюдь не баловали его своими визитами.

Слава рассказал мне про Дину все, что знал.

– Она была, наверное, самая хорошенькая на факультете. И очень умная при этом, серьезная. Студенческих вечеринок и тусовок никогда не посещала. Пару раз только была на каких-то факультетских праздничных дискотеках, но было видно, что она там откровенно скучает. И это отнюдь не от недостатка кавалеров. Просто ей непонятно было, по какому случаю веселье? Это я сейчас только стал понимать. Она словно была взрослее нас. Я, наверное, сейчас чувствовал бы себя так на вечеринке семнадцатилетних подростков, у которых вовсю играют гормоны, и от избытка энергии они разве только на ушах не прыгают. У нее же были другие интересы. Она читала запоем таких авторов, про которых мы и не слыхали. А если и слыхали – то все равно было не до них.

– Откуда вы знаете, что именно она читала?

– Да она сама в ответ на очередную мою попытку поухаживать за ней спросила: «А ты Кастанеду читал? А Борхеса?» Когда я честно сказал, что не читал, она довольно высокомерно ответила: «Ну и о чем же мне с тобой разговаривать?» Она вообще вот в таком стиле и пресекала все ухаживания кавалеров. Словно опрокидывала на тебя ведро ледяной воды. Я тогда, помню, бросился без разбору читать всех упомянутых ею авторов, чтобы потом блеснуть ученостью. Но многого тогда у них не понял – голова совсем другими мыслями была забита. Это потом уже, когда к учебе стал более ответственно относиться, когда всякие там любови-моркови меня уже не интересовали, словом, когда наконец вспомнил, зачем, собственно, поступал на философский факультет, я много книг перечитал и оценил по достоинству.

– Так что же ваши отношения с Диной?

– Ну, как говорится, романа не получилось. Отшивала она меня, отшивала, а потом я и сам отстал – надоело унижаться. В общем, она мне хороший урок дала, сама того не понимая. Жестко, больно, но открыла мне одну истину – надо не казаться, а быть. И причем быть не для кого-то, а для себя.

– А сейчас вы поддерживаете отношения?

– Нет. Встречал несколько раз в городе, только душевного разговора не выходило – «привет, как дела, пока».

– Слава, а вы ее с ребенком когда-нибудь встречали?

– Ребенок у Дины? Мне кажется, она и дети – две вещи несовместимые. Она всегда с таким отвращением смотрела на беременных женщин или на молодых мамаш с колясками.

Ого, вот это что-то новенькое, такого я об этой таинственной особе еще не слышала. Я уцепилась за неожиданную информацию.

– Послушайте, Слава, могу ли я из ваших слов сделать вывод, что она могла причинить вред маленькому ребенку? Вот как в передачах всяких криминальных показывают – некоторые одинокие женщины с неуравновешенным характером родят или усыновят ребенка, а потом он так начинает их раздражать, что они в порыве бешенства...

– Нет-нет, я не могу себе представить такого кошмара. Разумеется, ничего подобного я не утверждаю. Я сказал только то, что замечал в ней. Какие-то предположения или выводы мог бы, наверное, сделать психиатр. Но я философ. И вообще, почему такой странный разговор? Ваше расследование связано с Дининым ребенком?

– Да, тут запутанная история. Мать Дины утверждает, что малыш пропал. Дина же со своей матерью не желает даже просто разговаривать, тем более давать какие-то объяснения. Но для заявления в милицию недостаточно фактов. Вот Алевтина Николаевна и обратилась за помощью ко мне. Я приступила к расследованию сегодня и пока собираю информацию о Дине, поскольку, как я поняла, беседовать со мной впрямую она вряд ли согласится. Мне надо хорошо обдумать, каким образом я могу выйти на нее, чтобы не навредить малышу. А вы, Слава, существенно дополнили информацию о ней. И я поняла, что надо действовать еще более осторожно. Только вот еще один интересный вопрос – что из себя представляет сама Алевтина Николаевна. Вы знакомы с ней?

– Очень поверхностно. В период моих попыток поухаживать за Диной я заходил к ним домой. Как-то раз дожидался Дину, и мы немного поговорили с Алевтиной Николаевной. Она тогда посочувствовала мне и сказала, что ей самой тоже очень нелегко приходится с дочерью. В общем, поговорили по душам. Мне показалось, что это приятная мягкая женщина. Я тогда сделал ей неловкий комплимент: «Как жаль, что Дина на вас не похожа». Для нее это оказалось больным местом. Она сказала мне только, что покойный отец Дины всегда был мягким и уравновешенным человеком. Поэтому непонятно, гены каких пращуров вдруг проявились в дочери и сделали из нее такую дикарку.

Это было все, что поведал мне Вячеслав. Никаких ниточек – новых Дининых знакомств, увлечений – он мне не дал. Но все же с ним я не зря потратила время. Вообще из всех отрывочных сведений и отзывов, полученных о ней, начал потихоньку выстраиваться портрет этой молодой женщины.

Возвращалась я уже довольно поздно. Припарковала машину у дома, вышла из нее, погруженная в раздумья, ничего не замечая вокруг. Направилась к подъезду. И вдруг чуть ли не столкнулась в темноте с каким-то здоровенным амбалом. Парень нетвердо держался на ногах и был явно выпивший. Чужой, не местный. Я вправо – он вправо, я влево – он влево.

– Поч-чему такая красивая ночью одна? П-пошли со мной! Не боись, денег дам...

Вот те раз! Это что еще за дела, в собственном дворе какая-то тварь... Пока я соображала, как бы так его ударить, чтобы случайно насмерть не убить, он вдруг с проворностью, не свойственной пьяным, захватил меня одной ручищей за шею, другой крепко зажал рот – и потащил в подъезд. Я, конечно, не испугалась, мне с ним справиться – раз плюнуть. Обидно только, что подставилась. Ну сейчас этот урод у меня получит! – подумала я. Навсегда отобью охоту на девушек нападать!

Не успела я вывернуться из его рук, чтобы применить свой любимый удар ногой в челюсть, как со стороны подъезда нам навстречу стремительно метнулась чья-то тень, кто-то ударил амбала по затылку, бедняга крякнул и разжал руки. Что за явление?! Я повернулась. Ба-а! Передо мной стоял Игнат! Сюрприз за сюрпризом.

– Таня, милая, ты в порядке?

– Да вроде бы...

Мужик, осевший на пол, застонал – удар, видимо, был неслабый.

– Кто этот придурок, что ему надо было? Надеюсь, это не твой поклонник?

– Нет, – усмехнулась я, – таких не держим.

Игнат рванулся к мужику, который попытался подняться на ноги.

– Все-все, брек! Игнат, ты же видишь – он пьян, не марайся. Ты вообще как здесь оказался? – Я решила не показывать виду, что прекрасно обошлась бы без его вмешательства – пусть почувствует себя героем. Поэтому прибавила в голос немного слез и добавила: – Ведь если бы не ты... Ты меня спас! – И я очень натурально всхлипнула.

– Ну, ну, Танюша, все уже позади, – он охотно принял роль спасителя. – Я же рассказывал тебе днем – у меня сильно развито не то чтобы предвидение, а какие-то предощущения, что ли? Вот веришь, нет – возвращался домой со встречи, и вдруг словно в сердце что-то кольнуло и о тебе подумал. Вспомнил, что ты вечером собиралась по делам идти. И как-то нехорошо стало. Думаю – заеду-ка я к тебе, чтобы убедиться, что у тебя все в порядке. Нет, ты не думай только, я не собирался в гости напрашиваться, на пресловутую «чашечку кофе». Просто хотел подняться, увидеть тебя и уйти. Я мог бы и позвонить, конечно. Но ведь это ненадежно – ты скажешь, что все хорошо, дашь отбой, а через минуту мне опять станет тревожно. Ты извинишь меня за такую назойливость?