я не знал есть за ним ещё наблюдение или нет. Рисковать не хотелось.

- Всё правильно Ваня сделал, - он открыл книжечку полистал её, и убрал себе в карман, - как-то это странно конечно. Первое управление само настаивает использовать тебя для передачи информации, ампулу с цианидом дают, а агент оказывается проваленным. Сам или не сам, не столь важно. Скандал мог разгорелся знатный, если бы тебя с ним сфотографировали вместе, а его потом задержали за шпионаж. Или же попытались тебя арестовать, а ты раскусил бы ампулу и самоустранился.

- Ну и если уже говорить про все странности, - я решил рассказать ему и про моё испытание, - помните я вам говорил, что меня избивали в подвале? Это были два человека в масках, не Данил, с которым я познакомился позже.

Он остановился и внимательно на меня посмотрел.

- Раньше об этом боялся говорить, поскольку не доверял?

- А кому у нас вообще можно верить, товарищ Белый? – ответил я вопросом на вопрос.

Он хмыкнул.

- Знаешь, что, съезжу-ка я к Юрию Владимировичу один, поделюсь с ним твоими сомнениям, а ты пока никуда не выходи с базы, особенно не садись в машину с людьми из Первого.

- Хорошо, тогда буду ждать вашего решения. А почему кстати вы часы не проверили и дали мне их спокойно привести?

- За это не волнуйся, мексиканцы по нашей просьбе их проверили, - отмахнулся он, - просто часы, по заоблачной стоимости. Не наше это дело, их же не вывозили из страны.

- Да, если уж речь зашла про твои приключения, за что ты мексиканских бандитов покрошил? – продолжил он.

- Каких бандитов, товарищ Белый? – попытался закосить я под дурочка.

- Вань, мы только что говорили с тобой о доверии, - напомнил мне он.

- Ладно, в общем они похитили младшего брата одной из девушек хостесс, которая должна была навредить советской делегации, а я с ней хорошо общался, и она мне всё рассказала, ну а дальше пришлось принять меры, чтобы никто не пострадал.

- А кто второй был с тобой? – он внимательно посмотрел на меня, - любитель удавок.

- Товарищ Белый, считайте, что никого больше не было, - твёрдо сказал я полунамёком, - я был один.

- Ты дал ему слово?

Я пожал плечами.

- Сказал вам всё, что могу.

- Нехорошо конечно Ваня хранить секреты от своих товарищей, но так даже проще. Тебе для сведения, для всех - эту операцию провёл Денис, мы его наградим и отправим куда подальше, чтобы научился думать головой.

- Как скажете, я не гонюсь за подобной славой.

- Да, но кому нужно, будет известна правда, - он внимательно посмотрел на меня, - от тебя нужно лишь молчание.

- Да я не болтлив, когда дело касается важных тем.

- Вот и отлично, - он протянул мне руку, - отдыхай тогда.

- Я бы кстати хотел возобновить занятия у профессора и в МИД-е, испанский мне очень пригодился, а Татищева хотелось бы просто поддержать, поскольку у них с дочерью проблемы большие.

- Да, и пока мы выясняем всё, - вспомнил он, - по Игорю Щёлокову к тебе просьба, продолжай входить ему в доверие, выясни как можно больше о его делах, а особенно о делах его отца. Просьба от Юрия Владимировича. Пока мы не можем со своей стороны показывать активность, а ты для этого идеальная кандидатура.

- А когда от меня уберут то говно, что сейчас льётся со всех газет? – поинтересовался я, - а то вроде, как и не чемпион вовсе с их слов.

- Здесь мы бессильны Вань, - он покачал головой, - кто-то высоко в ЦК очень на тебя зол, и это точно кто-то из первой пятёрки. Мы пробовали поговорить с газетчиками, но те разводят руками, статьи им с фотографиями присылают уже готовыми, они их просто публикуют.

- М-да, ну ладно, - нехотя согласился я, - тогда буду ждать от вас вестей.

- Давай Ваня, держись, главное не раскисай, - он похлопал меня по плечу и повернувшись пошёл к КПП.

***

На следующий день в газетах началось чествование Олимпийских чемпионов, встречи их с ответственными товарищами, правда невысокого ранга. Сам Брежнев не считал легкоатлетов чем-то важным, он любил в основном футбол и хоккей. Так что вскоре всё, о чём мне рассказывал Озолин началось сбываться: из всех семи золотых медалистов, орден Ленина вручили двум, ещё трём серебряным призёрам вручили орден «Знак Почёта» и оставшимся медали «За трудовое отличие». Меня же никуда не звали, никаких награждений не было, единственное, что пришёл хмурый Щитов, обнял меня и сказал не раскисать. Затем вручил ордер на получение комнаты и два ключа на ржавом металлическом кольце.

- Это максимум Вань, что я смог, - он старался не смотреть мне в глаза.

- Деньги хоть заплатят? Было три мировых рекорда мной побито, - напомнил ему я, - две золотых медали и одна бронзовая.

- Тут такое дело Ваня, - смутился он, - тебе заплатят за два рекорда по пять тысяч за каждый.

- Александру, за мировой рекорд обещали пятнадцать, - поделился я с ним инсайдом.

- Ты газеты давно читал Ваня? При твоём имени у многих сейчас мгновенно пригорает зад, поэтому о чём-то договариваться с руководством просто нереально. Так что лучшее, что мы выбили, это по четыре тысячи за золото, полторы за бронзу и по пять за рекорды, ну и плюс комната в коммуналке, - расстроено сказал он.

- То есть с этого ещё минус тринадцать процентов подоходный, минус один процент профсоюзных и минус полтора процента комсомольские сборы? – быстро подсчитал я, поскольку с последнего разговора с Озолиным яснее понимал картину происходящего.

- Полтора процента за перевод денег и твой долг из кассы товарищеской взаимопомощи, - напомнил он.

- Какой перевод? Я готов и наличными получить за полтора процента.

- Ваня, так положено, не твоего ума дело менять порядок.

- Как-то совсем негусто получается Николай Петрович, - я покачал головой, - шестнадцать тысяч с копейками за два мировых рекорда и золотые медали.

- Тебе раньше деньги вообще же не нужны были, - напомнил он мне.

- До победы! – я тоже напомнил ему о своих словах, - но теперь, хотелось бы устроить свою жизнь, вне этой тренировочной