верно, – согласился Лавуан. – Пьесу. Подумал будет неплохо написать о сильной женщине, волею судьбы, ставшей рыцарем дабы защитить то, что ей дорого. Героиня, безусловно, должна быть сильной личностью, которая будет не согласна с произволом, который творили мужчины в средневековье, пользуясь исключительно варварским правом, то бишь грубой силой, – посчитал должным пояснить Филипп.

Гобер поморщился. Лавуан было подумал, что идея постановщику не понравилась, что сейчас все его старания выкрутится из ситуации в последний момент, что француз всегда делал изумительно, а самое главное, что его новообретенное вдохновение пойдут прахом из-за мнения такого ничтожного человека как Гобер. Втянув пару раз своим длинным клювом воздух, директор произнес:

– Пусть будет так. Хорошо. Полагаюсь на Ваше мастерство в писательском ремесле. По правде сказать, вся эта суфражистская тематика мне совсем не по душе, но что уж поделать коли такие настали времена. Даже если Ваша пьеса будет дурно написана, на нее все равно сбегутся молодые особы, дабы увидеть наконец того самого сильного женского персонажа, которым их обделила литература.

Она не будет «дурно» написана. Когда это я вообще писал «дурно»? Филипп бы раздражен тоном, с которым к нему обращались, считая, что, пусть даже он и не соблюдал сроков, не заслуживает столь пренебрежительного отношения к своей персоне. У сцены раздался едва различимый смех. Он не был похож на привычный и уже давно знакомый смех артистов, потому Лавуан быстро повернул голову дабы разглядеть происходящее. Мадемуазель Марсо смеялась, ведя беседу с совсем юным театральным актером Пьером Шерро. Несмотря на свой возраст, Пьера окрестили самым одаренным артистом за последние десятилетия и, пусть Филипп и был с данным утверждением согласен, сейчас, в данную минуту, видя его интерес к Мелани, ничего кроме гнева писатель не чувствовал.

– Милая девушка, – должно быть мсье Гобер заметил интерес Филиппа, за что последнему стало стыдно перед начальником. – Ваша новая пассия?

– Вовсе нет, – не так решительно, как того хотелось произнес Лавуан. – Мы с мадемуазель Марсо знакомы лишь пару часов. Она попросила меня показать ей театр, и я не решился отказать, – сам для себя не понимая зачем он вообще решил соврать, Филипп все же это сделал так, будто ложь сама и зародилась, и вышла из его уст.

– Рад, что хоть она смогла привести Вас сюда, – улыбнулся Гобер. – Надо будет отблагодарить ее.

На этих словах Филиппу стало совсем дурно. Ходили слухи о Гобере, как об известном ловеласе, не чурающимся запятнать честь своего брака сношениями с самыми разными особами в основном, разумеется, актрисами театра. И пусть никаких подтверждений этому факту за все время Лавуан так и не нашел, почему-то именно сейчас ему показалось, что все сказанное чистая правда, и что мадемуазель Марсо следует спасать из когтей этого стервятника.

– Не утруждайте себя, мсье Гобер, – Филипп поднялся с кресла. – Я постараюсь предоставить мадемуазель Марсо интереснейшую экскурсию по театру. Надеюсь, что смогу приобщить ее к нашему общему делу.

– Надейтесь, мсье Лавуан. Только не давайте ей несбыточных надежд, прошу Вас. Мест в нашем театре и так мало, признаться, я бы избавился от парочки артистов, а уж новеньких мне и вовсе не нужно приводить.

Будто все прямо-таки мечтают попасть к нему в труппу! Боже, что за надменный и низкий человек!

– Возьмите это, – Гобер буквально положил аккуратный конверт в приоткрытый карман жилетки Филиппа. – Это задаток. Найдите этим средствам достойное применение, мсье Лавуан.

Филипп не стал благодарить директора за щедрость. Быстрым шагом он направился прямиком к сцене, надеясь вклиниться в разговор, который приносит Мелани столь хорошее настроение. На удивление, диалог оказался не таким уж веселым и интересным. Молодой Пьер своим ангельским голоском поддерживал самую что ни есть светскую беседу, от одного слова которой Лавуану становилось скучно. Поравнявшись с Мелани и аккуратно, краем глаза, заглянув в ее лицо он понял, что и ей самой эта беседа кажется нудной, а легкая улыбка была скорее актом вежливости, но никак не истинного веселья. Филипп почувствовал, как огромный камень только что упал с его плеч.

– Как Вам наш скромный театр? – Филипп специально поскромничал, зная, что девушка пребывала в восторге от самого здания и от труппы.

– Замечательно, – Мелани, несмотря на правильность, сделанных Лавуаном, суждений, тем не менее оставалась весьма холодной в своих высказываниях. – Здесь прямо пахнет искусством. Я редко бываю в подобного рода местах.

Интересно. Филипп был уверен, что мадемуазель Марсо так или иначе была напрямую связана с искусством. Однако, по ее собственным словам это было вовсе не так. Ошибся? Или всему виной пианино?

– Уверен, Вы найдете нашу компанию весьма занятной, – улыбнулся Филипп.

Тут подскочил молодой Пьер и, с несвойственной ему прытью, громким и четким голосом, который он отчего-то скрывал все это время, произнес:

– Подписываюсь под каждым словом мсье Лавуана. Любой из нас был бы счастлив видеть Вас в нашем театре. Верно я говорю? – обращение Шерро осталось без внимания – все участники труппы были слишком заняты своими неотложными делами, но Пьер, как ни в чем не бывало, продолжил: – Придете на завтрашний спектакль?

Завтра должны были ставить Гамлета. Шекспир всегда хорошо заходит публике и во времена отсутствия новых идей обращение к столь монументальным трудам выглядит весьма логично. Но Лавуану показалось, что это приглашение пахнет исключительно показухой, ведь главную роль Гамлета сыграет именно Пьер Шерро.

– Я с радостью, – улыбнулась Мелани. – Если только мсье Лавуан соблаговолит составить мне компанию.

Я не ослышался? В груди Филиппа что-то екнуло. Такое предложение никак нельзя было трактовать двусмысленно. Это определенно свидание, причем предложение сделано явно в ехидной форме, чтобы ударить еще и по самолюбию Пьера. Браво, родная Мелани!

– Разумеется я был бы счастлив составить Вам компанию на завтрашнем представлении. Оно начнется в восемь, как и обычно. Стоит ли мне зайти за Вами?

– В этом нет необходимости, – отказ звучал не грубо, а даже сладко. – Я встречу Вас в семь у фонтана, за площадью, – улыбка озарила не только лицо молодой девушки, но и все нутро писателя. Такой теплоты Филипп еще никогда не чувствовал. – Боюсь сегодня меня ждут кое-где еще, мне жаль, что я не могу провести больше времени в этом чудном месте, но увы я уже договорилась о встрече сегодня… Надеюсь я никого не обижаю.

Пьер был обижен еще предыдущей репликой, так что на его благосклонность надеяться не приходилось. Что касается Филиппа – он лишь молча поднес тонкую руку Мелани к своим губам, легонько поцеловал, и отпустил пташку в свободной полет, но лишь до завтрашнего