Арчи иногда говорил загадками. Иногда он сам не понимал, что хочет сказать, но нашим ушам было все равно. Мы хотели слушать дальше. Садившееся за горы солнце бросило последний луч, и от него брови Арчи как будто вспыхнули.

– Как вы знаете, она занималась дома. Ко мне ее приводила мать. Наверное, хотела отдохнуть от роли учителя. Один день в неделю. Четыре… пять – да, пять лет назад.

– Так это вы создали ее! – выдохнул Кевин.

Арчи выпустил дым и улыбнулся.

– Нет, это сделали задолго до меня.

– Некоторые говорят, что она инопланетянка, которую прислали с Альфы Центавра или еще откуда-то, – сказал Кевин, усмехаясь, но не очень убедительно; он и сам немного верил в это.

Трубка Арчи потухла, и он снова запалил ее.

– Кто угодно, только не инопланетянка. Она самое земное создание, какое только можно вообразить.

– Значит, она не показушница?

– «Показушница»? Нет. Если тут кто-то и рисуется, то только мы. Она настоящая, как… – он огляделся, подобрал маленький клиновидный череп Барни, грызуна эпохи Палеоцена, жившего шестьдесят миллионов лет, и поднял его, – настоящая, как Барни.

Я испытал гордость от того, что самостоятельно пришел к такому заключению.

– А имя? – спросил Кевин, подаваясь вперед. – Оно настоящее?

– Имя? – пожал плечами Арчи. – Любое имя настоящее. Такова природа имен. Когда она впервые появилась здесь, она называла себя Мышовка. Затем Песочный Куличик, затем… Халли-Галли, вроде бы. А теперь…

– Старгерл, – вылетело из моего пересохшего горла.

Арчи посмотрел на меня.

– Да как пожелает. Возможно, так и должны работать имена, не правда ли? Зачем придерживаться одного и того же имени всю жизнь?

– А как же ее родители? – спросил Кевин.

– А что с ними?

– Что они обо всем этом думают?

– Полагаю, они согласны, – пожал плечами Арчи.

– И чем они занимаются? – продолжил Кевин.

– Дышат. Едят. Подстригают ногти.

Кевин рассмеялся.

– Вы понимаете, о чем я. Где они работают?

– Миссис Карауэй до недавнего времени была учительницей Старгерл. Насколько я знаю, она также делает костюмы для фильмов.

Кевин ткнул меня кулаком.

– Безумные одежды!

– А ее отец, Чарльз, работает… – Арчи улыбнулся, – как вы думаете, где?

– «Майка-Троникс», – произнесли мы хором.

Я высказал это только как предположение, однако представлял себе нечто более экзотическое.

– Откуда она родом? – спросил Кевин.

Вполне естественный вопрос для такого города, как Майка. Почти все живущие тут родились где-то в другом месте.

– Хороший вопрос, – выгнул брови Арчи и сделал долгую затяжку. – Некоторые говорят, что из Миннесоты, но в ее случае…

Он выпустил дым, и его лицо растворилось в сером облаке. Сладковатая дымка затуманила закат: вишня, поджаривающаяся в Марикопас.

– Rara avis[2], – прошептал Арчи.

– Что-то не очень понятно ты сегодня объясняешь, Арчи, – сказал Кевин.

– А вам что, всегда нужно все понимать? – усмехнулся старый профессор.

– Я хочу пригласить ее на «Будет жарко», – энергично заявил Кевин. – А этот олух Борлок сомневается; ему что-то не нравится.

Арчи внимательно посмотрел на меня сквозь дым. Мне показалось, что я различил в его взоре одобрение, но он просто сказал:

– Разберитесь уж как-нибудь между собой.

Мы проговорили до наступления темноты. Уходя, мы сказали «адиос» сеньору Сагуаро. Когда мы уже подошли к калитке, Арчи произнес – как мне показалось, больше обращаясь ко мне, чем к Кевину:

– Вы узнаете ее лучше по вашим вопросам, чем по ее ответам. Продолжайте наблюдать за ней. Однажды вы увидите ту, что покажется вам знакомой.

Перемены начались примерно со Дня благодарения. К первому декабря Старгерл стала самой популярной ученицей в школе.

Как это случилось?

Может, причиной всему было ее участие в команде чирлидеров?

Впервые в ее составе она вышла на поле во время последнего футбольного матча сезона. Трибуны были заполнены: ученики, родители, выпускники. Никогда еще столько народа не приходило на стадион, чтобы посмотреть на какую-то чирлидершу.

Она начала с обычных кричалок и элементов. А потом не останавливалась ни на минуту. Когда другие девушки брали перерыв, она продолжала подпрыгивать и кричать. Она буквально вопила во все горло. Посетители в тех местах, которые обычно не попадали в зону внимания чирлидеров – на дальних краях трибун, за воротами, у ларьков с закусками – вдруг обнаружили, что и их поддерживают.

Потом Старгерл пересекла пятидесятиярдовую линию и присоединилась к команде чирлидеров соперников. Мы хохотали, увидев, как они застыли с изумлением на лицах. Она покричала и попрыгала у скамейки игроков, после чего ее отогнал тренер. В перерыве перед второй половиной она играла на укулеле вместе с оркестром.

Во второй половине она принялась выполнять акробатические номера – колеса и сальто назад. В какой-то момент игра остановилась, и три судьи в полосатых футболках побежали к зачетной зоне. Старгерл там забралась на ворота и, балансируя, дошла до середины перекладины, где замерла, подняв руки и изображая тачдаун. Ей приказали слезть – под овации и вспышки фотоаппаратов.

Покидая стадион, никто не вспоминал, насколько скучной была сама игра. Никому не было дела до того, что «Электроны» снова проиграли. Редактор спортивной колонки «Майка Таймс» на следующий день назвал ее «лучшим спортсменом на поле». Мы не могли дождаться начала баскетбольного сезона.

Или это произошло после выходки Хиллари Кимбл?

Через несколько дней после той поздравительной песни я услышал в коридоре крик «Не надо!» и побежал на него. На верхней площадке лестницы собралась целая толпа. Все смотрели в одну сторону. Я протолкался сквозь народ. Хиллари Кимбл стояла у перил, ухмыляясь и держа за хвост Корицу – крысу Старгерл – над просветом, идущим до самого первого этажа. Старгерл стояла этажом ниже и смотрела вверх.

Казалось, все застыли. Прозвенел звонок на следующий урок. Никто не двигался. Старгерл ничего не говорила, просто смотрела. Корица растопырила восемь пальцев на передних лапках. Ее немигающие крохотные и выпученные глазки походили на черные бусинки. И снова раздался голос:

– Не делай этого, Хиллари!