В домике постепенно стало жарко. Металл жаровни раскалился, и Мерцалов сбросил подбитую мехом куртку, оставшись в свитере. Контраст мороза, снега, льда и жарко пышущих углей не приводил Мерцалова в восторг.

«Но все-таки это лучше, чем лежать под пальмами», – решил он, зажимая удочку между колен и откупоривая бутылку финской водки.

Он хлебнул прямо из горлышка, ощутив, как спиртное обжигает небо. Сполоснул рот и выплюнул водку в прорубь.

«Интересно, водяра приманивает рыбу или отпугивает?»

Олег поднял блесну до самой поверхности воды, затем резко опустил. Изогнутая серебряная пластинка качнулась и исчезла в темной глубине.

Мерцалов посмотрел в окно.

Возле своего домика прогуливалась по снегу Шарлотта, всем видом выказывая невыносимость одиночества.

Мерцалов понимал, она не станет возражать, если он подойдет к ней и предложит свою компанию. Но у него имелись совсем другие планы и виды на эту женщину.

Получать наслаждение Мерцалов мог, если только знал, что в этот момент кто-то другой испытывает страшную, смертельную боль или испытает ее после.

Все остальное казалось ему пустой тратой времени.

Шарлотта была, конечно, лакомым кусочком, но Олег не торопил события. Спешка была ни к чему, женщина от него никуда не уйдет. К тому же развлечься с ней Олег собирался сообразно своим жизненным пристрастиям.

Назвать Шарлотту хрупкой и субтильной было нельзя: широковатые бедра, заметно – даже под свитером и курткой – тяжелая грудь, пухлые чувственные губы.

Женщина была во вкусе Мерцалова, но он так и не вышел к ней. К концу рыбалки удалось поймать пару небольших щук и одного окуня.

* * *

После обеда Мерцалов заперся в своем номере и оставался в нем до самого вечера, пока, наконец, не услышал шум подъезжающего к отелю автомобиля.

– Ага, клиент прибыл, – с усмешкой проговорил Мерцалов и, набросив на плечи куртку, вышел из номера.

Он даже не посмотрел на нового постояльца, удовольствовавшись созерцанием его отражения в зеркале.

Сомнений не оставалось – приехал именно Валентин Батулин. Да и какие могли быть сомнения? Батулина уже давно выследили, контролировали каждый его шаг.

Вряд ли ведущие слежку задавались вопросом, с какой целью они это делают. Им платил тот же заказчик, что и Мерцалову, и деньги притупляли всякое любопытство. Следившему все равно, собираются ли преподнести его «подопечному» новогодний сюрприз, выслеживает ли ревнивая жена мужа, или же на этого человека готовится покушение. Выполняющим подобные задания чужда излишняя щепетильность…

Мерцалову, когда он вышел в коридор, требовалось убедиться, что Батулин приехал один, без охраны и сопровождения. Слежка слежкой, но нужно всегда располагать собственными данными, ведь с момента прибытия Валентина в отель начиналась работа непосредственно Мерцалова. Он иногда недоумевал – почему так мало людей занимаются заказными убийствами.

Это вполне легкое, доступное каждому ремесло, если не считать особо сложных случаев, связанных с убийством политиков, бизнесменов, имеющих мощную охрану. Но и тогда возникают лишь технические сложности, моральных же для Мерцалова не существовало никогда.

Батулин был почти одного роста с Мерцаловым, тоже крепко сложенным. Сразу видно, человек тренируется, следит за своим телом, не дает накапливаться жиру. Но выглядел он утомленным. Однако, несмотря на усталость, Валентин за ужином довольно игриво посматривал на Шарлотту. Вероятно, он понял о ней то же самое, что и Мерцалов в день своего прибытия в «Пещеру горного короля». Но усталость есть усталость, и в этот день Батулин к женщине не подошел. Наверное, единственным его желанием было опрокинуть рюмку-другую и поскорее уснуть.

Какие такие сложные проблемы пришлось ему решить в последние дни, от чего он так устал – какое до этого дело было Мерцалову?

Он рассудительно и методично составлял план своих дальнейших действий. Можно было избрать простой вариант, нехитрый и надежный, как топор, а можно было исполнить задание изящно, так, чтобы потом о нем было приятно вспомнить. И как каждый профессионал высокого уровня, Мерцалов остановился на последнем.

Да, он рисковал, ведь, сойдись Батулин с Шарлоттой поближе, все усложнится. Но именно это обстоятельство и щекотало нервы наемному убийце, который понимал, как никто другой, что жизнь – вещь скучная и если сам ее не разнообразишь, никто за тебя об этом не побеспокоится.

Ночью он спал сторожко, просыпался каждые полчаса и прислушивался к тому, что происходит в соседнем номере.

А Валентин Батулин спал совсем уже тревожно. То и дело вскрикивал, просыпался, выходил в ванную, ложился снова, долго ворочался.

"Да, неспокойно у тебя на душе, приятель, – рассуждал Мерцалов, лежа в темноте на кровати, укрытый теплым пуховым одеялом. – Видать, натворил ты дел, стал кому-то поперек дороги… Вот и не находишь себе места. Ты, как зверь, чуешь приближение гибели.

Ждешь, что она вот-вот выставит свою кровожадную морду из-за угла. Наверное, и к Шарлотте ты не подошел сегодня лишь потому, что боишься – вдруг это она, твоя гибель? Ночь всегда навевает дурные мысли, нагоняет страх. А утром страхи развеются. Ты подойдешь к женщине, познакомишься, захочешь забыться в сексе. Ты думаешь, будто играешь в лотерею, где все билеты, кроме одного, выигрышные. Но не обольщайся, я устрою для тебя такую лотерею, что какой билет ты бы ни вытащил, на нем будет написано одно – «Смерть!». А перед смертью ты услышишь: «Вспомни пятнадцатое февраля». Конечно же, в последний момент ты подумаешь: «За что?» И тут же ответишь себе:

«Значит, заслужил». У каждого человека в жизни найдется поступок, за который ему можно без колебаний вынести высшую меру".

Батулин закашлялся, и хоть отель был построен на совесть, в ночной тишине этот звук отчетливо прокатился по всему этажу.

«Смерти никому не избежать, – усмехнулся Мерцалов, – и я лишь облегчаю работу природе. И получаю за это вполне заслуженный гонорар».

После долгого и в общем-то малопонятного для Глеба разговора с доктором Хинкелем, изобиловавшего медицинскими терминами и всевозможными прогнозами, зачастую не очень благоприятными для Ирины Быстрицкой и ее будущего ребенка, Глеб, выйдя во дворик клиники, наконец-то вздохнул с облегчением.

«Хуже нет, как разговаривать с врачами…»

Он, запустив руку в карман своего длинного кашемирового пальто, достал белый носовой платок и вытер сперва вспотевшие ладони, потом лоб.

«Раньше для меня в жизни многое было понятно, если не все, а теперь столько сомнений! Но слава Богу, что я сумел уговорить Ирину сделать операцию не в России, а тут, в Швейцарии. Тут как-то надежнее. Правда, стоило это…» – и Глеб подумал, что теперь ему пора в банк, чтобы решить финансовые вопросы с клиникой доктора Хинкеля.