– Потому что я янки?

– Нет... – Она склонила голову набок, и онпочувствовал, как у него все плавится внутри, когда коснулся ее осиной талии. –Потому что ты намного старше и слишком привлекателен... – Она улыбнулась имягковысвободилась из его объятий. – И еще потому, что ты, наверное, перецеловал ужеполовину девушек в городе, – она опять засмеялась, – включая меня.

– Ты права. Моей маме это тоже не понравилось бы.

– Ладно, тогда пойдем наверх пить чай, а я не скажутвоей маме, если ты не скажешь моей.

Подруга, с которой она снимала жилье, уехала на летниеканикулы, и квартира была в полном распоряжении Дафны. Она была маленькая, новполне сносная, скромная и не безобразная. Дафна угостила его чаем со льдом, ккоторому подала мятный ликер и замечательное нежное лимонное печенье. Джефф селрядом с ней на диван и вдруг обнаружил, что уже восемь вечера, а ни усталости,ни скуки нет и в помине. Он не мог отвести от нее глаз и знал, что наконецвстретил женщину своей мечты.

– Как насчет ужина?

– А я тебя еще не утомила? – Она сидела, поджав подсебя ноги. Часы пролетали словно минуты. Солнце как раз зашло за Центральнымпарком, а встретились они в полдень.

– Я думаю, что ты меня никогда не утомишь, Дафф. Тывыйдешь за меня замуж?

Она засмеялась в ответ, взглянув в его лицо, заметила в глазахчто-то необычайно серьезное.

– В дополнение к ужину или вместо него? – Я жесерьезно, ты знаешь.

– Ты с ума сошел.

– Нет. – Его взгляд был серьезен. – На самом деле ясоображаю чертовски хорошо. Я на выпуске был пятым из всего курса, у менядействительно хорошая работа, и когда-нибудь я стану сильным и преуспевающимюристом. Ты будешь писать бестселлеры, и... – он сощурил глаза, как быприкидывая, что дальше, – у нас будет, скажем, трое детей. Мы могли бы иметьдвоих, но ты так чертовски молода, что у нас может появиться третий, прежде чемтебе исполнится тридцать. Как, по-твоему?

Она смеялась, не в силах остановиться.

– По-моему, ты сумасшедший.

– Ладно, я сдаюсь. Ограничимся двумя детьми. И собакой.Лабрадором.

Она, смеясь, покачала головой.

– Ладно. Французский пудель.

– Ты перестанешь?

– Почему? – Он вдруг стал похож на маленького мальчика,а она опять ощутила то же учащенное сердцебиение, которое чувствовала весьдень, пока была с ним. – Разве я тебе не нравлюсь?

– Я думаю, ты неподражаем. И совершенно сумасшедшийпарень. Ты со всеми применяешь такую тактику или только с неопытнымистудентками вроде меня?

Джефф казался абсолютно серьезным и спокойным.

– Я еще никогда и никому не делал предложения, Дафна.Никогда. – Он откинулся на спинку дивана. – Когда мы поженимся?

– Когда мне будет тридцать.

Она скрестила руки на груди и озорно смотрела на него спротивоположного конца дивана. Но он с важным видом покачал головой:

– Когда тебе будет тридцать, мне будет тридцать восемь.Я буду слишком стар.

– А я еще слишком молода. Позвони мне через десять лет.Она вдруг стала женственной, и уверенной в себе, и очень, очень волевой. Этоему понравилось, и он подвинулся к ней ближе.

– Если я сейчас уйду отсюда, то позвоню тебе черездесять минут. Если смогу выдержать так долго. Ну что, выйдешь за меня?

– Нет.

Но когда он приблизился, все в ней перевернулось.

– Я люблю тебя, Дафф. Даже если ты думаешь, что ясумасшедший. Хотя это неправда. И, веришь ты мне сейчас или нет, мы обязательнопоженимся.

– У меня нет ни гроша за душой. – Она подумала, чтонеобходимо это ему сказать, если он говорит серьезно. А в том, что он не шутит,она уже почти не сомневалась.

– Я тоже без гроша, Дафф. Но когда-нибудь деньгипоявятся. У нас обоих. А пока мы можем питаться этим великолепным печеньем ичаем со льдом.

– Ты серьезно, Джефф? – Дафна вдруг посмотрела на неготрепетно. Ей хотелось знать, не играет ли он. Она надеялась, что нет.

Но его голос был хрипловатым, сильным и добрым. Он однойрукой коснулся ее щеки, а другой взял ладонь.

– Да. Теперь я твердо знаю: что бы ни происходило междунами, это будет правильно, Дафф. Я это чувствую. Я мог бы жениться на тебе хотьсегодня и знаю, что это будет правильно для нас на всю оставшуюся жизнь. Такоебывает только раз в жизни. И я не хочу это упустить. Если ты будешьсопротивляться, я буду тебя преследовать до тех пор, пока ты меня непослушаешь. Потому что я прав и знаю это.

Помолчав, он добавил:

– Я думаю, ты это тоже понимаешь.

Дафна устремила взгляд на Джеффа, и он увидел, что на еересницах заблестели слезы.

– Мне надо это обдумать... Я не уверена, что вполнепонимаю, что происходит между нами.

– А я понимаю. Мы полюбили друг друга. Вот и все. Мымогли бы искать друг друга еще пять или десять лет, но я нашел тебя сегодня, наэтом проклятом нудном собрании, и раньше или позже ты станешь моей женой.

Потом он ее ласково поцеловал и встал, все еще не отпускаяее руки.

– А теперь мне следует пожелать тебе спокойной ночи,пока я не совершил какого-нибудь действительно безумного поступка, например, ненабросился на тебя.

Она засмеялась и поняла, что ей ничто не угрожает. Другогоона бы никогда не пригласила к себе, но тут она инстинктивно чувствовала, чтоДжефф ее не обидит. Это была одна из причин, почему он ей сразу понравился. Оначувствовала себя в безопасности, счастливой и защищенной. Дафна поняла это, ещекогда они шли от пруда к зоопарку. Он излучал спокойствие, уверенность и силу ив то же время некоторую мягкость.

– Я тебе завтра позвоню.

– Я буду на занятиях.

– Во сколько ты уходишь?

– В восемь.

– Значит, я позвоню тебе раньше. Сходим вместепообедать?

Она кивнула, чувствуя себя вдруг испуганной и немногоошеломленной.

– Неужели это все наяву?

– Именно так.

Он поцеловал ее в дверях, и она ощутила волнение, которогораньше не испытывала. Ночью, когда Дафна лежала в постели и думала о нем,пытаясь привести в порядок мысли, ее охватило новое для нее, сильное истрастное влечение.

Все, что Джефф говорил в тот первый вечер, он говорилвсерьез. Он позвонил ей на следующее утро в семь часов, а в полдень появился уфакультета журналистики. Пиджак переброшен через плечо, галстук в кармане, аволосы отливают золотом на солнце – таким он предстал перед ней, когда она нерешительноспускалась по лестнице, чувствуя поначалу некоторую робость. Эта встречаотличалась от предыдущей. Им не мешал шум собрания Ассоциации адвокатов, небыло ни вина, ни лодки, ни заката в ее окне. Был только этот необыкновенныйзолотокудрый мужчина, стоявший на полуденном солнце, смотревший на нее сгордостью, словно она уже принадлежала ему. И сердцем она чувствовала, что таконо и есть и будет всегда.