Я тоже гляжу по сторонам и даже сплетаю незримые нити светлых чар, дабы чуть лучше видеть в темноте. И, как и последние три года, тьма немедленно вмешивается в плетение, искажая его, загрязняя. В итоге мрак и впрямь немного отступает, я вижу на несколько метров вглубь парка, вот только все в красном цвете.

Чудесно. Будто мне и без того не хватает впечатлений.

– Ведьмачишь, Ведьма? – спрашивает Принц. – Вся так и светишься. И ты толстая.

– Неправда! – вскидываюсь я, а этот паяц смеется.

– Успокойся, я вижу только мерцание чар. Весьма слабеньких, кстати говоря.

– Прости, высочество, что не пытаюсь тебя впечатлить.

Поразительно, как быстро и ловко он вытащил наружу мое нутро, такое же искаженное, как и чары. Всего несколько часов назад, в таверне, я призывала местных помочь несчастному чужаку, а теперь сама готова его растерзать за глупую шутку.

Он же нарочно меня изводит! В этом вы с ним необычайно похожи… Надеюсь только, цели у вас разные.

Дав себе зарок больше не попадаться в ловушки Принца и даже не рассчитывая его исполнить, я возвращаюсь к созерцанию окрестностей. Если я не ошиблась и иллюзии указывают на место, должен быть еще какой-то знак…

– Эй, ты обиделась? – зовет Принц.

Я молчу, и он подходит ближе.

– Не обижайся. Я слишком долго был один и просто рад возможности поговорить не с пустотой.

Конечно. Я чуть лучше пустого места. Хочется сказать, что я, между прочим, тоже не избалована компанией, но пока есть силы, я держусь.

– Еще по ту сторону воды, в Олвитане, я как-то поймал кролика, но не смог его убить и съесть, – продолжает Принц. – Он меня будто бы слушал и даже хрустел в ответ. Как потом оказалось, хрустел запасами моих овощей, пока не сожрал их все, после чего дал деру. Такого предательства наша зарождающаяся дружба не выдержала.

Приходится закусить губу, чтобы не рассмеяться, но, судя по довольному лицу, он и мою улыбку слышит.

– Ты его поймал и отомстил? – спрашиваю я.

– Что ты, я не такой! – возмущается Принц до того притворно, что я почти не сомневаюсь: где-то в его карманах есть кроличья лапка.

На удачу.

Удача бы нам сейчас не повредила.

С этой мыслью я поворачиваюсь к месту, где совсем недавно возвышалась жуткая статуя. Если это конечная точка, то, может, она и есть указатель?

Этот клочок земли ничем не отличается от других, и если меня хорошенько покрутить с закрытыми глазами и запутать, я его точно не найду. Так что, пока помню, неплохо бы копнуть поглубже. Ведь если ничего нет на поверхности, значит…

Я успеваю сделать ровно пять шагов и, похоже, встаю прямехонько на место статуи, когда земля под ногами расходится. Без предупреждающих трещин и грохота – просто распахивает пасть и заглатывает меня целиком.

Я бы не удивилась, услышав над головой клацанье зубов, но вместо него сверху доносится крик Кайо и неразборчивое бормотание Принца. Он не очень-то и встревожен, скорее, озадачен моим молчанием. Наверняка сказал очередную гадость, а я не ответила.

А я меж тем проваливаюсь все глубже и глубже…

Изо всех сил упираюсь в рыхлые стены ногами, пытаюсь ухватиться за торчащие из земли корни, но они вдруг обвивают мои щиколотки и запястья, сдавливают талию – и вскоре я уже не падаю, а трепыхаюсь увязнувшей в паутине мухой.

На дно меня опускают как не слишком ценный груз, и корни тут же исчезают в земляных норах, даже сквозь одежду оставив на коже болезненные ожоги.

– Ты там ведьмачишь? – кричит наверху Принц. – Под землей все светится.

Я задираю рукава и дую на запястья в надежде приглушить жжение.

– Мог бы для начала спросить, жива ли я, – отзываюсь раздраженно.

Тишина и снова голос Принца:

– Ты жива?

– Нет!

– Хорошо. Ты там ведьмачишь?

– Прыгай ко мне и узнаешь, – шиплю я, и он наконец умолкает.

И, разумеется, не прыгает.

Правильно делает, потому что я буквально стою на костях. И ни капли не сомневаюсь, что ради искомого придется как следует в них покопаться.

Мне было десять, когда матушка запретила наши с тобой совместные прогулки по лесу.

На те дни пришлась пора твоего цветения. Ты менялась как внешне, так и внутренне. И хотелось бы сказать, что природа не только одарила красотой твой лик, но и облагородила душу, но увы…

Чернильный мрак, доселе лишь мелькавший в твоих глазах, теперь мог до меня дотянуться.

Материнский запрет наверняка спас меня от многих злоключений, иначе, боюсь, однажды я бы попросту не вернулась из леса.

– Помощь нужна?

– Ага, смело иди на мой голос.

– Ну, нет так нет.

Судя по сыплющимся мне за шиворот комьям земли, Принц усаживается на краю обрыва. Уверена, если гляну вверх, увижу его болтающиеся ноги.

Здесь темно, но чары по-прежнему озаряют мир красноватым свечением, в котором груда костей выглядит еще более жутко.

Кости мелкие. Детские. Миниатюрные черепа. Крошечные фаланги пальцев.

Что за монстр мог заполнить мертвыми детьми целую подземную пещеру? По-моему, даже ты на такое не способна, и, кажется, этот склеп появился здесь еще до твоего рождения.

Быть может, мы не там ищем?

Я не в силах заставить себя ни разгрести кости сапогом, ни коснуться их голыми руками, поэтому обматываю ладонь краешком плаща и только потом осторожно приседаю. Не зря. Останки тоже обжигают сквозь ткань, но, в отличие от корней, не огнем, а потусторонним холодом.

А еще на каждой косточке мерцает болотной зеленью смутно знакомый символ. Пару минут я силюсь вспомнить, где же видела его прежде, но тщетно.

Зато делаю другое открытие: костей все же не так много, как показалось поначалу, и часть из них принадлежит животным. Слой ровно такой, чтобы без просветов укрыть каменный пол, и лишь у дальней стены высится пугающая горка.

Я продвигаюсь туда медленно, шаг за шагом, аккуратно раздвигая останки, и все же избежать хруста под ногами не удается. Я жмурюсь, но не останавливаюсь.

– Однажды мы с другом провалились в охотничью яму, – видимо, устав от молчания, начинает рассказывать Принц.

– С другом-кроликом?