Роланд покачал головой, чуть усмехнувшись.

— Разве Эш когда-либо интересовался чьим-то мнением, кроме своего собственного? Нет, он решил потребовать, чтобы Райвенвуд обеспечил нас официальной защитой. Но поскольку я состою в более близких отношениях с нашим дорогим премьером, нежели он, Керман хотел, чтобы я набросал план письма. Он считает, что мы должны получить несколько превосходных суперотрядов.

— А ты считаешь?.. — Но по его тону Миранда уже догадалась.

Роланд вновь бросил взгляд на письмо и нахмурился.

— Я не знаю, кого нам следует опасаться больше: этого таинственного убийцу или Андуса Райвенвуда.

— Не лучше ли поговорить с ним?

— Он друг, но все же он премьер-министр. Ты думаешь, это действительно никак не повлияет на его решение?

Миранда помедлила мгновение, по спине пробежали мурашки.

— Ты полагаешь, дело во Фразах? — очень тихо спросила она.

— Я абсолютно не представляю, в чем тут дело, видимо, как и Райвенвуд. Но он не имеет права пренебречь такой возможностью.

Она нежно коснулась его щеки.

— Я люблю это место, Роланд.

Наконец лед в его голубых глазах растаял, и великан улыбнулся.

— Мы вернемся. Я обещаю.

Более, чем горы сообщений, которые следовало прочитать, и законов, которые приходилось подписывать, более, чем последние рапорты с оценкой мощи индрианской армии, даже более, чем хроническое недосыпание, постоянные приступы язвы напоминали Андусу Райвенвуду, что его нельзя назвать счастливым человеком. Вот уже шесть лет, с того самого момента, когда его избрали премьер-министром, он знал, что взвалил на себя огромное количество проблем, которыми нормальному человеку в голову не придет озаботиться, не говоря уж о том, чтобы искать их специально. Однако именно сейчас, ожидая, пока последние члены Высокого Совета пройдут в зал заседаний, Райвенвуд осознал, что ситуация достигла такого напряжения, какого даже он не мог предвидеть. И сердце премьер-министра немедленно отозвалось, застучало быстрее, в новом, тревожном ритме.

Райвенвуд откинулся на спинку кожаного кресла и сказал себе, что, возможно, он не по своей вине страдает от боли в желудке и хронической бессонницы. Сорок лет назад он был не более чем юным повесой с острым умом и способностями к языкам. Поступив в Министерство иностранных дел, он воображал себе комфортное существование в каком-нибудь благоустроенном посольстве в очень, очень тихом уголке мира. Официальные обеды, осторожный флирт, редкие донесения… Андус пытался определить, когда эти планы канули в Лету, какая, казалось бы, невинная цепочка событий привела его в Высокий Совет и, наконец, к креслу премьер-министра. Райвенвуд не мог избавиться от ощущения, что Чалдис оставил его в дураках.

Премьер еще раз окинул взглядом тихое, тускло освещенное помещение Совета, недоумевая, что задержало Тейлора Эша. Остальные четверо главных министров находились в зале, но, хотя это и обеспечивало кворум, текущая проблема была такова, что никто лучше главы Министерства разведки не мог понять ее. Не то чтобы Андуса особенно заботило, откуда придет решение. Сейчас его больше всего волновало ухудшившееся здоровье и, как ни печально, проблемы в сексуальной жизни. Он отчаянно надеялся — почти молился, хотя и не был религиозен, — что дружный шепот главных министров Чалдиса вынудит его принять решение, которое ему очень не хотелось принимать в одиночку.

Джейм Кордор, министр финансов, похоже, заметил напряжение Андуса и подмигнул ему. Райвенвуд улыбнулся. Джейм обладал способностью угадывать настроение главы правительства и с удивительной легкостью улучшал его. Он был в глазах Андуса почти эталоном веселого толстяка. А Кордор был не просто толстяком, он отличался устрашающей дородностью. Сам министр финансов использовал именно это определение — добродушно, разумеется — при упоминании о его знаменитом животе. Он отказывался признать, что любое другое слово способно отдать должное шестидесяти шести годам непрерывных обедов.

Но всплеск веселья у Райвенвуда был недолгим. В конце концов, какую пользу можно извлечь из подмигивания? А Джейм Кордор, к величайшему сожалению, вряд ли мог помочь чем-то еще. Компетентный финансист, но вряд ли провидец. В итоге Райвенвуд задался вопросом, насколько он может полагаться на собравшихся здесь министров. На противоположной от Кордора стороне широкого стола красного дерева сидела Ланда Уэллс, министр внутренних дел. Кризис, похоже, лег на ее плечи не слишком тяжелым грузом, поскольку она была полностью поглощена диспутом на тему бюджета с Аметом Пейлом, военным министром. Пейл утверждал, что ему требуются большие фонды для поддержания в должной боевой готовности мобильных воинских соединений вдоль реки Цирран, способных сопротивляться вторжениям. Уэллс характерным для нее сухим тоном заметила, что его воинские соединения не будут особенно мобильными без заботливо поддерживаемых дорог, и для их передвижений в том числе.

По здравом размышлении Андус решил, что он не может положиться на Пейла. Нынешний министр был по всем параметрам полной противоположностью своему предшественнику. В отличие от Роланда, герцога Каладора, Амет Пейл физически не походил на воина. Его черты были столь приятны, столь утонченны… Райвенвуд подозревал, что генерал платил чародею за поддержание своей обворожительной внешности. В любом случае, Пейл был последним человеком, которого Райвенвуд мог представить в бою. И, что еще хуже, размышлял Андус, Амет Пейл в подметки не годился своему предшественнику в умении принимать решения. Будучи прекрасным другом, Роланд являлся столь же великолепным министром — прекрасный профессионал, когда война уже разразилась, он, однако, не горел желанием развязать ее. Роланд не искал славы, он лишь беспокоился о безопасности своей страны. Пейл, напротив, балансировал на грани шовинизма. Сообщая тему сегодняшнего заседания, Андус заранее знал, какова будет позиция Пейла. И теперь он поймал себя на мысли, что очень бы хотел, чтобы за столом в качестве военного министра сидел Роланд, а на волоске висела жизнь Амета Пейла.

Не мог Райвенвуд рассчитывать и на министра магии, являвшегося одновременно и представителем правительства в Национальном отделе таинственного. Премьер не мог быть уверен, что Орбис Тейл будет столь же рьяно отстаивать интересы своей страны, как он это делал в отношении своих собратьев по чародейству. В большинстве случаев их интересы совпадали, но сейчас… Райвенвуд окинул Тейла внимательным взглядом, но его лицо, как обычно, было закрыто малиновым капюшоном. Андусу претила нарочитая театральность традиционного одеяния магов, он мог только надеяться на то, что человек, облаченный в этот наряд, сделан из более честного материала.

Прервав размышления Андуса, дверь распахнулась, и в комнату вошел Тейлор Эш. Обычно Андус мог положиться на молодого человека как на наиболее надежного союзника, но сегодня он ни в ком не был уверен. Они собрались, чтобы решить вопрос жизни или смерти бывших министров страны, включая Кермана Эша, предыдущего премьер-министра… и отца Тейлора. Андус внимательно вгляделся в молодого человека. Густая копна темных волос, сияющие серые глаза и обезоруживающая улыбка не являлись типичными чертами министра разведки. Как и тридцать два года не были обычным возрастом для того, чтобы занять кресло в Высоком Совете. В действительности Эш стал самым молодым из всех, кто когда-либо занимал столь высокий пост. И сплетен по этому поводу могло бы быть гораздо больше, но место имела лишь одна — будто своему положению Тейлор был обязан влиянию отца. Однако Тейлор избегал отцовского Министерства финансов и целиком посвятил себя разведке. И Бэрр Эстон, один из проницательнейших и непримиримо независимых людей, когда-либо садившихся в кресло министра, был вынужден признать талант Тейлора, несмотря на явную неприязнь к его отцу. То, что Эстон не послал молодого Эша на самый дальний, холодный пост континента, удивило чалдианских знатоков. Когда же стало очевидным, что Эстон готовит юношу себе в преемники, не нашлось глупцов, заподозривших старого министра в протекционизме.