Мне не нужно ничего отвечать, даже «я не готова». Существуют неписаные правила для учителей. И все они прекрасно понимают, что я потеряла любимого человека. Несмотря на то, что с того дня прошло уже девять месяцев, я переживаю далеко не лучшие времена.

Миссис Махоун вздыхает и протягивает мой телефон.

– Напиши страничку, Вайолет, или хотя бы один абзац. Постарайся.

Исключительные обстоятельства опять здорово выручили меня.

В коридоре ждет Райан. Такое чувство, что он все время пытается решить головоломку о том, как снова начать встречаться и превратить меня в прежнюю беззаботную подружку, которую он знал.

– Ты сегодня прекрасно выглядишь, – произносит он и старается не пялиться на мою кривую челку.

– Спасибо.

За спиной Райана с важным видом показывается Теодор Финч. Он кивает мне с таким загадочным видом, будто знает нечто, чего не знаю я, и проходит мимо.

К обеду новость разнеслась по всей школе. Все только и говорят о том, как Вайолет Марки спасла Теодора Финча, не дав ему спрыгнуть с колокольни и покончить жизнь самоубийством. По пути в кабинет географии я нагоняю группу девчонок, которые продолжают обсуждать поступок Вайолет снова и снова, не имея даже представления о том, что я и есть тот самый Теодор Финч, которому они сейчас промывают кости.

У них такие тонкие голоса и манера говорить, повышая интонацию в конце предложения, что каждая фраза звучит как вопрос. И получается нечто вроде:

– Я слышала, у него был с собой пистолет?

– Я слышала, ей пришлось даже выбить его у Финча из руки?

– Моя двоюродная сестра Стейси учится в Нью-Касле, так вот она говорила, что они с подружкой поехали в Чикаго, и он там играл в клубе, а потом начал клеиться прямо к ним обеим?

– Мой брат видел, как Финч запускал фейерверки, и когда приехала полиция, он не давал им себя поймать и все твердил, что сейчас будет самое интересное, и просил досмотреть до конца.

Они считают меня опасным для общества, какой-то ходячей катастрофой. Впрочем, так оно и есть. Все верно. Я пришел в себя, я снова с вами, я нахожусь в стадии бодрствования, и всем теперь придется терпеть это, потому что я и есть главный фрик и второе пришествие.

Я наклоняюсь к ним и произношу:

– А я слышал, что это он ее спас.

И спокойно продолжаю свой путь в класс.

Войдя в кабинет, я тут же занимаю свое место, чувствуя себя одновременно и непобедимым злодеем, и счастливчиком, которому только что удалось избежать смерти. Мне и неловко, и в то же время приятно. Я оглядываюсь по сторонам, но меня будто никто и не замечает. Правда, не обращают мои одноклассники внимания и на мистера Блэка, нашего учителя. А этот тип в буквальном смысле самый большой человек из всех, кого мне только доводилось видеть на своем веку. У него красное, даже пунцового оттенка лицо, отчего кажется, что еще немного – и его хватит удар. А еще он хрипит, когда говорит.

Все то время, пока я живу в Индиане (а это вся моя жизнь, или годы страданий, как я их сам определил), оказывается, я обитал всего в нескольких километрах от самой высокой точки нашего штата. Никто мне об этом раньше не рассказывал: ни родители, ни сестры, ни учителя. Только сейчас, на уроке географии, проходя раздел «Прогулки по Индиане», я вдруг узнаю об этом замечательном факте. Да и то лишь потому, что в Бартлетте было решено расширить школьную программу, дабы «увлечь школьников историей родного края и привить любовь к нему, а также развивать в них гордость за то, что они все являются индианцами».

Ни убавить, ни прибавить, как говорится.

Мистер Блэк садится на свое место и прокашливается.

– Самый лучший способ… начать полугодие… это рассказать вам… о самой высокой точке нашего штата. – А так как мистер Блэк хрипит, мне трудно определить, насколько серьезное впечатление на него самого производит та информация, которой он сейчас поделится с нами. – Гора Хузир… имеет высоту около трехсот восьмидесяти метров над уровнем моря. Она находится… неподалеку от большого семейного дома… В две тысячи пятом году… скауты из Кентукки… получили разрешение обустроить там зону отдыха… где и поставили соответствующий знак…

Я поднимаю руку, но мистер Блэк предпочитает игнорировать меня. Он продолжает говорить, но руку я не опускаю, одновременно размышляя. А что, если я отправлюсь туда и заберусь на вершину этой горы? Станет ли мир выглядеть по-другому, если посмотреть на него с высоты в триста восемьдесят метров? Кажется, что это не очень высоко, но местные жители так гордятся этой достопримечательностью. Да и кто я такой, чтобы утверждать, будто триста восемьдесят метров не могут произвести достойное впечатление на человека?

Наконец, он кивает мне. При этом он так сильно сжимает губы, что может показаться, будто он их проглотил.

– Слушаю вас, мистер Финч. Вы что-то хотели сказать?

Он вздыхает так, как мог бы вздохнуть только столетний старик, и бросает на меня тревожный и недоверчивый взгляд.

– Я предлагаю совершить туда поход. Такое место трудно воспринимать, пока не увидишь собственными глазами. Это как, например, Большой Каньон. Чтобы полностью оценить его величие и красоту, необходимо побывать там. Предлагаю всем отправиться к горе Хузир, чтобы иметь возможность лично созерцать неповторимость Индианы. К тому же, по крайней мере, трое из нас по окончании этого учебного года собираются уехать из штата. А чем мы сможем потом похвастаться, кроме сомнительного среднего образования, полученного не в самой хорошей школе?

В моем монологе сарказма только процентов на двадцать, но мистер Блэк перебивает меня:

– Благодарю вас, мистер Финч. – Разумеется, эти слова обозначают нечто противоположное благодарности.

Я начинаю рисовать в тетради холмы и горы, отдавая дань нашей местной гордости. Я и сам не пойму, почему у меня они больше напоминают бесформенную массу, состоящую из каких-то непонятных змей, свалившихся на землю прямо с неба.

– Теодор прав в том… что некоторые из вас… покинут родные места… после окончания школы… и уедут куда-нибудь далеко. Но прежде… чем вы уедете… из нашего великого штата… вы должны изучить его… и увидеть все своими глазами.

Его речь прерывает шум. Кто-то опоздал на урок и теперь, войдя в кабинет, вдруг роняет на пол книгу. Эта нерадивая ученица пытается поднять ее, но в этот момент накреняется вся стопка учебников в ее руках, и все они так же шумно рассыпаются по полу веером. Следует всеобщий хохот. Мы же всего-навсего школьники, а это означает, что мы исключительно предсказуемы, и подобное происшествие кажется нам очень смешным. Мы смеемся по любому пустяку, особенно если при этом кто-то испытывает публичное унижение и готов провалиться от стыда сквозь землю. Сегодня это Вайолет Марки. Та самая Вайолет Марки с колокольни. Она краснеет, как помидор, и мне кажется, что ей хочется умереть на месте. Причем не спрыгнув с огромной высоты, а просто так, бормоча себе под нос что-то вроде: «О земля, прошу тебя, поглоти меня целиком и полностью!»