Печка в «эксплорере» работала на полную мощность, потому что на улице было очень холодно, даже для января. Поговаривали, будто надвигаются шторма, и Торсон, капитан парома, вывесил объявление о возможной приостановке сообщения с Большой землей на предстоящей неделе. Дюпре уже довелось прекращать жаркие споры, которые возникали возле переправы, когда в адрес Торсона начинали сыпаться обвинения в трусости. Случайному гостю очень сложно понять, насколько связь с материком важна для местных жителей, проводящих на острове круглый год. Паромы залива Каско, регулярно курсирующие между некоторыми из островов, не заходили на Датч по причине его отдаленности и сравнительно небольшого числа возможных пассажиров, хотя почтовое судно останавливалось у его берегов каждый день.

Семья Торсонов обеспечивала паромное сообщение острова с Большой землей уже больше семидесяти лет, отвозя детей в школу, студентов в университет, бабушек и дедушек к их внукам, служащих в офисы, пациентов в больницы, молодых людей к девушкам (или, в случае Дейла Зиппера, к молодым людям; хоть местные жители и предпочитали не высказываться насчет ориентации Дейла, находились такие, кто никогда не посещал и не посетит его ресторан, потому что это, ну, как-то «неправильно»), детей к состарившимся родителям, определенным в дома престарелых, и так далее, и тому подобное. Если кому-то нужно было приобрести новый телевизор, он припарковывал машину у пристани, садился на паром, прихватив с собой небольшую тележку, и отправлялся в «Серкуит Сити», портлендский магазин бытовой техники, а затем на автобусе или на такси возвращался в порт ко времени отправления парома. Старина Торсон помогал ему погрузить телевизор на борт и отвозил домой. То же было и с игрушками под Рождество, кухонными плитами, автомобильными шинами, лекарствами, снаряжением, новой одеждой для детей и всего остального, что только можно упомнить, исключая продукты, которыми изобиловал островной рынок. Но в основном паром Торсона возил людей. Для чего-то большего, например новой машины или фермерского оборудования, следовало нанять грузовой паром Кови Джейфа. Но, если бы не Торсон, осуществляющий ежедневные перевозки, жить на острове было бы не просто трудно, а вовсе невозможно. Прекращать или нет ежедневные рейсы в условиях надвигающихся штормов, решал, конечно, Торсон, но Дюпре обещал себе, что поговорит со стариком в ближайшее время и напомнит, что иногда излишняя осмотрительность бывает хуже бесшабашности, если речь идет о сообщении с Большой землей.

Дюпре сделал несколько обычных визитов, проведывая стариков, выслушивая жалобы, ненавязчиво поучая без дела шатающихся подростков и проверяя летние дома состоятельных жителей, чтобы удостовериться, что двери и окна не взломаны и никто не решил пустить их богатство на более стоящие нужды. Это была его обычная рутинная работа на острове, и она ему нравилась. Несмотря на расписание — сутки на дежурстве, сутки отдыха, снова сутки на дежурстве, а потом пять выходных, — Дюпре приходилось работать сверхурочно и при том совершенно бескорыстно. Это неизбежно, когда живешь на острове, где к тебе могут обратиться возле церкви, в магазине или даже в твоем в собственном доме, пока опрыскиваешь сад или чинишь крышу. Формальности — это для похорон.

Возвращаясь в городок, Дюпре притормозил у старой смотровой башни времен Второй мировой войны, одной из многих, расположенных на островах залива Каско. Коммунальные компании использовали их как склады или как место размещения оборудования, но только не эту. Сейчас дверь в помещение была распахнута, а цепь, когда-то державшая ее закрытой, лежала на верхней ступеньке. Местная молодежь слеталась к этим башням, как мухи на мед, потому что они были укромными местами, причем достаточно отдаленными, где можно было экспериментировать с выпивкой, наркотиками, а зачастую и друг с другом. Дюпре был убежден, что львиная доля нежелательных беременностей в этих местах обязана своим возникновением темным уголкам этих сооружений.

Он припарковал машину и достал из под сидения большой фонарь «Мегалайт», после чего направился по траве к ступеням башни. Эта башня принадлежала к числу небольших, высотой где-то с трехэтажный дом, но из-за растущих рядом с ней деревьев давно потеряла свою значимость как наблюдательный пункт.

Джо удивило то, что некоторые из этих деревьев были срублены, а ветви обломаны на концах.

Полицейский остановился у ступенек и прислушался. Изнутри не доносилось ни звука, но почему-то у него появилось нехорошее предчувствие. Джо вспомнил, что в последнее время это предчувствие не покидало его. В последние несколько недель патрулирование острова, который был ему родным домом уже больше сорока лет, причиняло Дюпре все большее беспокойство. Ему казалось, будто что-то переменилось, но, когда он попытаться объяснить это Локвуду, старшему товарищу, тот просто рассмеялся:

— Ты проводишь здесь слишком много времени, Джо. Тебе нужно совершить экскурсию назад, в цивилизованный мир, и чем раньше, тем лучше. Ты стал каким-то запуганным.

Возможно, Локвуд был прав, когда советовал Джо проводить больше времени вне острова, но вот насчет причины беспокойства своего напарника он ошибался. Например, почтмейстер Ларри Эмерлинг давно поделился с Джо своим ощущением, будто на острове Датч что-то не в порядке, хотя обычно, когда дело касалось подобных вопросов, они использовали старое название.

Они называли остров Убежищем.

В последнее время были... инциденты: периодически вламывались в центральную наблюдательную вышку (при одном таком проникновении сбили самый массивный замок на самой надежной цепи, которую Дюпре только мог найти), растительность на дорожках к Месту начала распространяться невероятными темпами, и это зимой, когда появиться могут только сосульки и темнота. В любом случае, зимой никто не ходил к Месту, где произошло кровопролитие, но, если они совсем зарастут, весной придется проделать чертовски большой объем работы, чтобы их расчистить.

А тут еще этот несчастный случай, в результате которого Уэйн Кейди погиб мгновенно, а Сильви Лотер протянула лишь до прибытия полиции. Авария беспокоила Дюпре больше, чем что-либо остальное. Он стоял за спиной Локвуда, когда девушка произнесла свои последние, такие странные слова насчет огней и мертвых. А еще Дюпре помнил, что говорил когда-то отец:

— Плохую смерть нельзя похоронить даже в самой глубокой могиле.

Джо посмотрел на юг, и ему показалось, что он может различить бреши в стене деревьев там, где расположилось болото, которое и было естественным указателем — Место неподалеку.

Он не бывал там уже несколько месяцев. Вероятно, сейчас настало время исправить эту оплошность.

Из помещения башни послышалось шуршание. Дюпре расстегнул кобуру и положил ладонь на рукоятку своего «смит-вессона». Он отступил в сторону от прохода и громко предупредил:

— Полиция! Выходите оттуда немедленно, слышите?

Звук повторился, на этот раз громче. Затем послышались шаги, а потом раздался голос, низкий и гнусавый:

— Все в порядке, Джо Дюпре. Все в порядке, Джо Дюпре. Это я, Джо Дюпре. Я, Ричи.

Джо сделал шаг назад, и Ричи Клайссен появился у основания главной лестницы; солнечные лучи, проникающие внутрь сквозь одинокое грязное окно, били ему в спину и слегка озаряли его силуэт сиянием.