Непонятно было ровно до того момента, как однажды жарким днем в тихий час Медведева не подбила всю компанию – Лену, Олю и Юлю – сбежать из корпуса и отправиться загорать на пляж. Предприятие было рискованным: за это можно было и вылететь из лагеря. Но спать совсем не хотелось – солнце так пекло! Девчонки, благо жили на первом этаже, сбежали в окно. А на пляже решили спрятаться за далеко вдающийся в берег пирс.

И оказалось, что не им одним в голову пришла столь замечательная мысль. За пирсом в тени прятались... Саша Рамус, Максим Благодырь, еще два мальчика и Леша-Зебра. Даже у бойкой Ани дух перехватило. Мальчишки, казалось, тоже растерялись. Выручила всех Юля. Она неожиданно пронзительно взвизгнула: «Воспитательница!» – и бросилась чуть ли не на коленки к мальчишкам, сидевшим почти под пирсом.

От испуга Аня, Лена и Оля последовали ее примеру.

– Да нет там никого! – спокойно сказал один из незнакомых мальчиков, которому с его положения было прекрасно видно и пляж, и дорожку в лагерь.

А потом все дружно посмеялись над паникершей Юлей, и это разрядило обстановку. Потихоньку все разговорились, обсудили, кто в какой школе в городе учится, кто какую музыку слушает. Оказалось, что у Саши Рамуса с собой гитара.

– Да что вы, зачем вам купаться? – сказал Максим. – Здесь нас точно не увидят, а в воде издалека засекут. А купаться самим нельзя. Говорят, лет пять тому назад здесь мальчик утонул – один в тихий час пошел купаться. Ему ногу свело, и все. Лучше пусть нам Саша споет. Мы его уже полчаса уговариваем. Может, у вас получится?

Лена покраснела, а Аня, уже оправившись от неожиданной встречи, попросила:

– Саша, пожалуйста! – Все-таки они еще по прошлому году знакомы были.

И Саша запел. Он действительно хорошо играл на гитаре. По крайней мере, Лена сразу решила, что он отлично играет. А пел он совершенно неизвестные ей песни. Он спел их много, но Лене тогда запомнилась только одна. Там были такие слова:

Я ломал стекло, как шоколад, в руке,

Я резал эти пальцы за то, что они

Не могут прикоснуться к тебе.

Я смотрел в эти лица и не мог им простить,

Того, что у них нет тебя, и они могут жить.

И припев – «Я хочу быть с тобой»[1].

А еще она смотрела на этого самого красивого и самого талантливого в лагере мальчика, смотрела, как он закрывает глаза, когда поет, слушала его голос...

И вдруг поняла, что влюбилась.

До этого Лена никогда не влюблялась. Она только читала о любви. Присматривалась в классе к мальчикам. Наблюдала, как некоторые девчонки перекидываются с ними записками. Все девчонки хотели дружить с мальчишками, а те увлекались только футболом и компьютерными играми. Лена с ребятами дружить не хотела, ничем не увлекалась, читала дома книжки и мечтала научиться ездить верхом, чтобы быстро скакать по лесу. Ей казалось, что это так красиво! А тут вдруг поняла, что влюбилась...

Удивительно, что она сразу узнала это чувство. Потом, уже задним числом, она думала о той детской любви к Саше Рамусу... Она узнала, какая группа исполняла песню, которая так потрясла ее на пляже, выучила слова. И иногда ей казалось: может, это всего лишь песня так подействовала на нее? Ведь Саша действительно хорошо играл на гитаре, у него был красивый голос, и исполнил он ее очень проникновенно, словно это у него лично отобрали какого-то близкого человека, будто в его жизни случилась трагедия.

А может, просто Анины внушения подействовали – не зря же она расхваливала Сашу нон-стопом каждый день? Или просто для Лены пришло время испытать это чувство? Позже, через несколько лет, она спрашивала у подруг и просто знакомых девчонок об их первой любви, и большинство называли именно этот возраст – 10– 13 лет. Но все равно Лене было странно: как это так, когда любовь приходит первый раз, все ее узнают безошибочно, наверняка, точно?

Оставшееся время до конца смены Лена ходила сама не своя. Она постоянно думала о Саше, ей хотелось его видеть, слушать, как он поет. Ей было радостно просыпаться утром и идти на зарядку, потому что там она могла украдкой смотреть на Сашу. Ей было весело идти в столовую, потому что там она могла тайком или более пристально – если удавалось сесть за один столик – видеть его. А уж на дискотеку она и вовсе летела как на крыльях, потому что имелась надежда, что он пригласит ее танцевать медленный танец.

Так кончилась их смена. И Лена вернулась домой к маме и папе, так никому и не открыв свой секрет. Даже Ане Медведевой. Потому что Лене казалось, что Аня и сама была влюблена в Сашу. А потом Аня призналась, что была больше влюблена все-таки в Максима Благодыря... Но Лене признаваться в чем-то было уже поздно. Ведь они выросли...

А недавно Лена нашла в «вконтакте» Сашу Рамуса. У него уже была своя музыкальная группа! И они даже выступали. Ах, как Лене захотелось сходить на его концерт! Но в ее понимании Саша по-прежнему оставался самым красивым и самым талантливым мальчиком. А кем была она? Никем. Она не выделялась ни красотой, как Аня Медведева, ни оценками, как одноклассница– буддистка Аня Шмакова, ни грандиозными планами на будущее – получить образование за границей и выйти замуж за олигарха, как Настя Соколова. Разве что увлечением лошадьми.

Но это скорее было минусом, чем плюсом. Ведь от нее частенько пахло, мягко говоря, не «Шанелью». Ногти у нее постоянно обломаны... Походка после длительных тренировок – весь класс смеется. Да и разговаривать с ней, как считалось в их классе, было не о чем: «Ай, эта Самохина только о лошадях своих говорить может». Только Шмакова ее и понимала. Если бы не она – сидела бы Лена за своей последней партой одна, пригорюнившись.

Так что на концерт своей первой детской любви она не пошла. И вообще, решила поскорее забыть нахлынувшие было воспоминания. Она ведь теперь стала взрослой! У нее другие переживания. Ей нравятся другие мальчики. Женька, например. Или Пахом. Или оба сразу.

– Мне и лошадей хватает, – сказала самой себе Лена, потому что подумать, как советовала подруга, о Пахоме и о перспективах их отношений «пара на пару» у нее так и не получилось.

В субботу с утра на конюшне Гордейка кормила лошадей. И как только девчонки переоделись, тут же раскомандовалась:

– Так, Лена, Аня, быстро идите за сеном! Наташа, Яна, чистите Забаву и Ульяну!

– Моя кобыла – Парабола. И я всегда чищу ее, – огрызнулась Наташа.

Это было обычное конюшенное правило: лошади были строго распределены, и каждый чистил свою.

– Мне все равно. Я сказала – чисти Забаву.

Собственно, это и был «момент истины». Лена с Аней тоже не спешили бежать таскать сено. Стояли вчетвером, насупившись, и смотрели на Гордейку.