— Сегодня ночью я видел ангела.

Глаза Карлоса расширились.

— И ты все еще пытаешься убедить меня, что ты не сумасшедший? Робби фыркнул.

— Не настоящего ангела. Если только они не привыкли наблюдать за миром смертных в телескопы.

— О, — усмехнулся Карлос. — Ты поймал красотку, подглядывавшую за тобой. Она была горячая? Она была богиня, прекрасная греческая богиня, но Робби не хотелось делиться этой новостью с бразильским оборотнем, который мог встречаться с людьми днем, в то время как сам был мертв для всего мира.

— Она была нормальная.

— Просто нормальная? Я думал, что она ангел.

Робби проигнорировал это замечание и сделал большой глоток из своего стакана с синтетической кровью.

— Ты говорил с ней? — спросил Карлос. — Взял ее номер? Робби нахмурился, глядя на свой полупустой стакан.

— Нет, — он услышал ее шепот на греческом языке, поэтому не был уверен, что она понимает по-английски. — Нет смысла в знакомстве. Мой тюремный срок закончится через три недели.

Карлос закатил глаза.

— Ты не в тюрьме, мучачо. Кроме того, за три недели многое может случиться.

Робби допил свой стакан. Он был не из тех мужчин, которые могут позволить себе легкую интрижку. Когда его влекло к женщине, в этом не было ничего случайного. И его определенно влекло к этой женщине.

В ту минуту, как он увидел ее, мир вокруг него остановился. Он совсем забыл, что находится в отпуске и скоро должен уехать. Он совсем забыл, что сейчас раннее утро и не самое подходящее время подходить к одинокой женщине. Он забыл, что был незнакомцем, одетым в потную спортивную одежду и, вероятно, напугавшим ее.

Черт, он даже забыл, что он вампир и не имеет права связываться со смертной. Его просто тянуло к ней.

А потом она внезапно исчезла. Он бежал всю дорогу домой, задаваясь вопросом, не померещилась ли она ему. В конце концов, он бегал по этому пляжу каждую ночь в течение последних трех месяцев. Если она живет в этом доме, то почему он не видел ее раньше? — Если ты увидишь ее снова, тебе следует поговорить с ней, — сказал Карлос, выходя из кухни. — Красивая женщина — это как раз та терапия, которая тебе нужна.

— Мне не нужна терапия, — проворчал Робби.

Ему просто нужно отомстить. Три месяца физических упражнений вернули ему прежнюю форму, и он был готов идти дальше. Готов покинуть этот проклятый остров и выследить Казимира.

Прекрасное лицо ангела всплыло в его сознании, стирая образ врага. Она должна быть настоящей. Простой иллюзия не могла бы так сильно повлиять на него. Он должен был увидеть ее снова. Даже если у него будет дюжина причин избегать ее, он все равно попытается увидеть ее снова.

Может быть, ему все-таки нужна терапия.

Было уже больше трех часов утра, когда Оливия наконец заснула. К несчастью, было воскресное утро, и бабушка разбудила ее на рассвете, чтобы они могли поехать в церковь.

Очевидно, если она не поедет, все в Грикосе будут говорить о ней плохие вещи.

Потом Оливию отправили работать на кухню, помогать бабушке готовить огромное количество еды, а потом-сюрприз! Две лучшие подруги бабушки пришли на ужин со своими завидными сыновьями. Оливия была приветлива, но разочарована тем, что ни у одного из них не было рыжих волос. К счастью, их английский был так же ограничен, как и ее греческий, так что ей не пришлось много говорить. Ее мысли снова и снова возвращались к мужчине на пляже. Кто же он такой? Вернется ли он сегодня вечером? К девяти часам вечера смена часовых поясов и недосып настигли ее, и она, спотыкаясь, отправилась спать. Натянув одеяло до подбородка, она сказала себе, что только немного вздремнет.

Она будет во дворе в час ночи, ожидая, когда таинственный бегун пробежит мимо.

Она моргнула, просыпаясь, когда солнечный свет хлынул в ее окно.

— О, нет! Она села и посмотрела на прикроватные часы.

Восемь тридцать утра? Черт. Она проскользнула в красные тапки и, шаркая ногами, прошла на кухню.

— А вот и ты, соня, — ее бабушка помешивала что-то на плите. — Я уже была в пекарне. Свежий хлеб на столе рядом с банкой меда. Я принесу тебе чашку чая.

— Спасибо, — Оливия села и отрезала толстый ломтик хлеба. Потянувшись за банкой с медом, она заметила узкую вазу в центре стола с единственным бутоном красной розы. — Я и не знала, что ты выращиваешь розы.

— Я и не выращиваю. Ты же не можешь съесть их, — Хелен поставила чашку чая на стол и посмотрела на нее с блеском в глазах. — Я думаю, что у тебя есть тайный поклонник.

Оливия моргнула.

— У меня? — Как ты думаешь, кто он? Георгио или Димитрио? — Хелен говорила о мужчинах, которые приходили сюда накануне.

— Ну, не знаю, — Оливия тут же вспомнила о таинственном бегуне с рыжими волосами и острым взглядом. Может быть, это он? Она протянула руку, чтобы коснуться мягких красных лепестков.

— Ты не видела, кто предал ее? — Нет, — Хелен уперла руки в бока и нахмурилась, глядя на цветок. — С ней не было никакой записки. Я подметала двор рано утром и, подметая ступеньки, обнаружила ее на полпути к пляжу. Она лежала там, придавленная камнем.

Сердце Оливии бешено забилось.

— Значит, тот, кто ее оставил, пришел с пляжа, — она должна была быть от него.

Хелен ахнула.

— Ну конечно! Это от Спиро! Он живет совсем рядом с пляжем, — она сложила руки вместе и улыбнулась. — Мои прекрасные Спиро и Оливия вместе, прямо здесь, на Патмос. О, какие у тебя будут чудесные дети! — Подожди минуту. Я не совсем уверена, что она от Спиро. И я не хочу, чтобы ты надеялась на то, что я буду жить здесь. Я специализируюсь на преступниках, и я серьезно сомневаюсь, что на Патмосе их достаточно, чтобы держать меня в деле.

Хелен раздраженно уселась за стол.

— У нас есть преступники. В прошлом году был мальчик из хора, у которого украли велосипед.

Еще и прямо перед монастырем. Это было ужасно.

Оливия покачала головой, намазывая мед на хлеб.

— Не достаточно ужасно.

— Гм. Зачем тебе нужны преступники? Разве ты не можешь помогать нормальным сумасшедшим людям? На Патмосе их полно. В Камбосе есть пастух, который разговаривает со своими козами.

Оливия сделала глоток чая.

— В том, что люди разговаривают со своими животными, нет ничего необычного.

— Да, но в данном случае его козы разговаривают в ответ. А большой черный козел говорит по-турецки.

Оливия подавила смешок.

— Он самый худший вариант, который ты можешь предложить? Хелен задумчиво склонила голову набок.

— Ну, в Скале есть старый вдовец, которого застукали подглядывающим в окно Марии Стефанопулос. Его сын начал брать его на нудистский пляж в Плаки раз в неделю, так что теперь ему гораздо лучше.