В конечном итоге замысловатый узор Круга все-таки стер эти образы. Круг сверкнул на мгновение, как звезда в горящей короне. Один удар сердца — и Круг исчез, пространство взорвалось и вновь обернулось пустотой. Потом пришла тишина, а следом за ней — темнота. Густая, бессмысленная темнота.

Обессиленный, опустошенный, он упал на колени. Я умер и теперь живу в смерти, подумал он.

Я умер.

Несомненно, я умер…

Тишина… тишина… тишина…

Из глубин необъятного ничто — смутное ощущение, словно кто-то гладил его по спине.

Чувства ожили все разом. Быстрый, как молния, он вскочил на ноги; раскинул руки.

В тот же миг тьма засияла, как свет. Перед сновидцем предстала высокая статная женщина в облегающих тело одеждах цвета пурпурной зари. Цвета жили собственной жизнью — текли, как вода. Он впился взглядом в ее исступленное лицо дикой языческой жрицы, жадно вбирая ее в себя, прикасаясь к ней своим сознанием. За долю мгновения он познал ее всю, и все же она оставалась бесконечно чужой.

Выразительное лицо, волосы цвета сверкающей платины — до пят. Это было лицо самой судьбы: лицо, которое носят, как священный шрам. Ее тело существовало как будто вне времени, неподвластное законам материи.

— Ты показала мне свое лицо… — прошептал Сновидец. Но слова сорвались с губ неуверенно.

Она смотрела ему в глаза — прямо в душу. У нее были чарующие глаза — немигающие — зыбкие, как мерцающий свет. Эти глаза видели зарождение и гибель миров, заключенных внутри других миров. Глаза, которые были подобны сверкающему настоящему, исполненному бесконечными вариантами будущего… старые-старые, а потом вдруг молодые… старые… молодые…

Поразительная технология, подумал он… трансцендентальная плоть ангела.

…Ее губы раскрылись…

— Это не было тайной, Сновидец, — пропела она, — и ты вышел на поиски не из-за одной только жажды знания. Ты принял мой вызов, ты нашел меня, заглянул мне в глаза и разделил со мной мои слова, хотя поначалу ты сопротивлялся мне всей своей волей.

Ее мягкий голос звучал как молитва, как мантра, как заклинание, и все-таки в нем таилась опасность, острая, как жертвенный нож — язык, открывающий путь к изысканной боли.

Сновидец сделал полшага вперед, настороженно, выжидающе. Протянул руку и тут же отдернул — как будто хотел прикоснуться к ней, но вдруг передумал.

— Кто ты… что ты?

…Теперь ее слова изливались фрагментами…

— Меня зовут Талис. Энергия этого Священного Круга сопровождала тебя в сон-походах и распознала твое устремление к переменам. Теперь эта энергия открыла тебе проход. — Она на мгновение умолкла. — Я сплетена с этой дорогой.

Сновидец твердо смотрел ей в глаза.

— Значит, это по-прежнему сон-поход, работа Сон-Шаманов.

— Да, тут недолго запутаться, — тихо проговорила Талис. — Я сопричастна энергии Круга, но еще я — часть силы, которая делает сущее сущим. Я — свет и время в миг настоящего, как и ты сам. Но также мы — мысли, что простираются за пределы света и времени. — Ее глаза искрились. Она посмотрела на Сновидца и вдруг рассмеялась…

— Тебе самому надо решить, настоящая я или нет. Но давай поиграем с одним допущением. Ты никогда не задумывался: может быть, это я создаю тебя? Может быть, настоящий Сновидец давно лежит мертвый в каких-нибудь высохших зарослях, цепляясь за духов пустынных мест::: Но подумай как следует::: Можно ли утверждать, что при таком положении дел ты в своей нынешней версии — ненастоящий?

Он не успел ничего понять: она протянула руку и провела ему по предплечью длинным заостренным ногтем.

Он вздрогнул и отшатнулся:

— Какого черта…

Руку пронзила острая боль. Глаза Талис сверкали как бриллианты. Кровь хлынула алым потоком. Он накрыл этот поток здоровой рукой. Кровь была влажной, горячей и осязаемой. Но раны не было.

— Настоящая боль или сон о боли? — спросила Талис. — Моя боль или твоя? Мы все — творцы в процессе созидания. — Она небрежно взмахнула рукой, и крови не стало.

Ее слова не звучали вовне, а проецировались напрямую в его сознание. Поначалу поток этих слов был настолько стремительным, что он не мог ничего разобрать. Вспышки. Спазмы… почти мысли, но только — почти. А потом этот поток загустел, затвердел…

Сновидец почувствовал, что улыбается. Почему он улыбался?

Она рассмеялась в ответ — чарующим смехом, пронизанным светом.

— А что ты заставишь меня сделать дальше? — спросила она.

Он изучал ее, как изучают священные письмена.

— Когда я отказался работать Сказителем, многие посчитали меня безумцем. Они говорили: Сновидец лишился рассудка. Говорили, что мои истории превратились в отраву. Сперва я смутился. Я даже подумал, что они, может быть, правы. — Он провел рукой по лицу, словно стирая воспоминания. — Но теперь я знаю, что существую силой собственной воли и что ты — никакой не вымысел. Источник моей неуверенности — в другом. Я не понимаю, как такое возможно: что мы с тобой существуем и взаимодействуем в этом пространстве, пребывая при этом вне сна — я, Сказитель, и ты, Магический Проводник.

— Хорошо, — сказала она, откликаясь на какие-то свои мысли. — Ты не лишился способности делать выбор, Сновидец. Работа Сказителя пошла тебе на пользу.

— Сейчас проверим, насколько на пользу, — сказал Сновидец. — Для того чтобы создать событийный сюжет, Сказитель составит такой сценарий: ко мне в сознание проникла некая злая сила, принявшая облик пленительной женщины, облеченной в чудо. — Он смотрел ей в глаза. — Эта сила, конечно же, будет меня искушать запредельными плотскими наслаждениями и предложит мне много всего, на выбор. — Он выдержал паузу. — В обмен на энергию моей души.

— Ты прочувствовал новый способ повествования. Ты наблюдал, как твои слова создают силу, простирающуюся за пределы тебя самого. Слова, способные сотворить что угодно, потому что они называют вещи их истинными, первозданными именами. Ты жаждешь соприкоснуться с великой тайной, затмевающий энергию Сон-Шаманов. Ты хочешь знать. Но не только ради утоления жажды знаний. Воображение наполняет твой мир изумлением и чудом сверхсложной конструкции.

Сновидец смотрел на нее. Она была как глубина, где так легко утонуть. Его мысли дрожали, как листья на ветру, пуская дрожь по всему телу. Дыхание вырывалось из легких судорожными толчками.

— За все надо платить. Наверняка ты назначишь цену, и, может быть, это будет моя душа. Я и раньше не раз отдавался неопределенности, без малейших сомнений. Или ты думаешь, я наивно считал, что сокрытое в Круге откроется мне просто так?