— Воображением, — перебил ее Сновидец. — Воображением…

Его лицо напряглось, побледнело.

Талис смотрела ему в глаза.

— И тогда человечество заключило самое опасное соглашение за всю историю. В обмен на сон-силу и воображение люди, наделенные властью, получили прерогативу Богов. Им открылись проходы в сверкающий мир бесконечного чувственного бытия. Исток дал им возможность спастись от старения и смерти, выйти за пределы Земного Творения.

Она прикоснулась к руке Сновидца, передав ему ток энергии.

— Недовольные были, и их было немало. Они делали все, чтобы это остановить, но вожди вашего мира усмирили их всех. Люди с деньгами и властью предлагали такую цену, которую никогда не смогли бы предложить простые люди, и очень скоро все инакомыслящие умолкли — даже самые рьяные, самые убежденные. А Сирены продолжили свои изыскания в области чудодейственных технологий. Они открыли источник человеческого воображения и употребили это сокровище для своих целей.

Она стиснула руку Сновидца.

— На протяжении всей вашей истории вы, люди, искали способы, как избегнуть проклятия времени, разрушительной силы, которая вам не подвластна. А тут появилась такая возможность! Поделиться чем-то таким, что, по утверждению ученых, неисчерпаемо и бесконечно — какой от этого вред? Скажи, только честно: ты отказался бы от подобного предложения?

Сновидец покачал головой:

— То есть, как я понимаю, Сирены забрали наш самый великий дар.

Талис рассмеялась.

Сновидец в ярости вырвал руку.

— Не злись, — сказала Талис. — Ты хотел узнать правду, но правда — она не такая, какой ты ее представлял. Неужели ты думаешь, что все так просто? Всему свое время, Сновидец. А сейчас достаточно будет сказать, что Сирены были только деталью, но не самим механизмом, послужившим причиной Великой Утраты. Когда ты будешь рассказывать Историю, это должно быть предельно ясно.

— А разве это возможно, чтобы такой значимый эпизод полностью стерся из памяти человечества? Почему никто из Сказителей не вынес эту Историю из своих странствий по сновидениям?

— Вы, Сказители, не способны увидеть то, что прошло через сознание ваших предков. Ты знаешь больше, но лишь потому, что я тебе рассказала. Ваши странствия по сновидениям проходят по новым сон-зонам; а эта История — она внутри, в Круге. И только когда кто-то вынесет ее из Круга, человечество узнает правду и обретет то, что утрачено. Ваше время сольется с пространством снов. Все отрезанные друг от друга сон-зоны снова станут единым целым, и человечество исцелится. Тобой завершится работа Сказителей, твое слово вернет в мир свободу творения.

Декен Нес-Антимон, Сплетающий Сны, покачал головой:

— Как такое возможно?

Талис вновь заглянула ему в глаза.

— Погоди… Мы и так забегаем вперед. Я тебя не оставлю, я буду рядом. Я здесь для того, чтобы помочь тебе совершить этот скачок от безверия к вере, утолить твою страшную жажду. Но ты должен сделать Историю. Рассказать ее так, чтобы она явилась в ваш мир во всем своем великолепии и блеске. А для этого надо начать с Сирен: понять, откуда они появились и откуда у них эти сверхчеловеческие способности. Мы перенесемся еще дальше в прошлое, на далекую планету Телосет… назад во времени… сквозь пространство…

Вихрь чувственных помех…

Память тела уже восстанавливалась, ощущения возвращались, но образы еще таились, мерцая на самом краешке восприятия. Это было так странно и жутко и вместе с тем — так притягательно. Как будто стоишь на самом краю пропасти и камни шатаются под ногами. Или как будто касаешься незнакомой возлюбленной в сумрачной комнате.

Сновидец перебирал впечатления, как всегда делал во сне — осознавая, что спит. Они непрестанно менялись, но все-таки обретали вполне различимые формы. Это новое сон-состояние наполняло его ощущениями, которых — и он это знал — у него быть не могло.

И все-таки они были…

Голос Талис плыл в пространстве, как разряды трескучих помех, излучаемых далекой галактикой.

— Закрепляйся, Сновидец, Сплетающий Сны::: закрепляйся.

Мысли, размытые по краям, обрели визуальное воплощение. Глаза постепенно привыкли к новому типу света. Сновидец смотрел и не верил тому, что видит. По спине пробежал холодок. Все его существо всколыхнулось тревогой. Он хотел заговорить, но с губ сорвался только шелест дыхания.

Слова обрушились обратно в сознание…

Он стоял внутри сооружения, настолько психически вывернутого и странного, что одним своим существованием оно как будто само отрицало возможность собственного существования.

Колонны кристально чистого пламени, устремленные ввысь, пронзали огромный призрачный купол, залитый плотным слепящим светом, как будто пропитанным еще одним светом, иного порядка. Этот свет внутри света переливался и двигался, складываясь в запутанные искажения-узоры, отметавшие всякую логику.

В дальнем конце этого странного сооружения стоял алтарь, который тоже сиял запредельным светом.

А потом — отовсюду, со всех сторон — в храм хлынула толпа. Это были как будто люди и в то же время — не люди. Тела, одетые в зыбкую эктоплазму. Крошечные призрачные существа с нежными лицами ангелов пронзали гладкую, словно покрытую тонкой эмалью кожу на груди женщин — точно прирученные инкубы.

Глубокие шрамы на лицах мужчин истекали геометрически выверенными хоралами.

Колонны хрустального пламени наполнились женскими голосами: атомы, напоенные волшебством.

Сновидец следил за движениями толпы и дышал в ее ритме. Нездешняя, странная речь, обрывки чужих языков обдирали слух, как скрежещущий шепот.

Он ощущал некое глубинное сходство с этими странными существами, свою к ним сопричастность; но различий все-таки было больше, значительно больше — различий, которые говорили об их убийственной несовместимости.

Они не видят меня… они меня не видят…

Он смотрел на алтарь. Пространство наполнилось тишиной, а потом развернулось великим стоном. Звук был живым и красивым. Все, кто был в храме, на миг затаили дыхание, а потом разом подняли головы.

Сновидец тоже взглянул наверх.

Из плотного света, омывавшего купол, вышли сияющие фигуры. Женщины неземной красоты. Их было не то чтобы много, но и не то чтобы мало. Их кожа цвета сгущенных сливок искрилась, точно драгоценные камни. Они плыли в воздухе, как невесомые облачка дыма, по направлению к алтарю. Когда их ноги коснулись пола, толпа вновь затаила дыхание в благоговейном восторге.