маска озабоченно сказала: — Сейчас я поставлю на твоем упрямом лбу клеймо липшего человека… Не бойся, драгоценный, это не больно: над переносицей я выжгу изображение гриба мухомора. Это мой герб. Пошли к огню!

С этими словами Белая маска вытащила из бочки отупевшего от страха Бабашкина…

В такую минуту не только Бабашкину, но и любому порядочному человеку даже с железными нервами стало бы не по себе.

Когда терять уже нечего, человек решается на отчаянный поступок… Бабашкин изо всех сил рванулся и, почувствовав свободу, не помня себя, бросился к выходу. А вслед ему раздалось улюлюканье Белой маски. Несчастный обо что-то споткнулся, запутался в драпировке, упал и отчаянно забарахтался, отбиваясь руками и ногами от невидимого преследователя: вот где пригодилась сноровка закоренелого драчуна.

Кто-то схватил его за плечи.

— Нет, нет!.. Я не лишний! — заорал Бабашкин и зажмурился: в лицо ему брызнул ослепительный свет.

— Ты что, испугался? — спросил симпатичный молодой человек, ставя Бабашкина на пол. Это был администратор «ужасного» аттракциона. Он с недоумением разглядывал помятого взъерошенного мальчишку.

— Нисколько не испугался, — пренебрежительно ответил бледный Бабашкин, соображая, что уже вне опасности. — Кого пугаться? Заводные куклы там…

— Вот как? У-у-у! — администратор сделал страшные глаза.

Бабашкин как ошпаренный вскочил и стремглав помчался вон под общий хохот длинной очереди.

Порция величиной с Килиманджаро

После всех пережитых «ужасов» мы решили успокоить нервы с помощью прохладительных напитков и мороженого. В летнем кафе свободным оказался только один столик в центре на солнечном пятне. Я, например, на любом солнцепеке легко себя чувствую. И мои октябрята, не задумываясь, заняли свободное местечко.

Я попросил продавщицу взвесить килограмм мороженого. Она нисколько не удивилась, нашла большую тарелку и, протянув ее мне с пломбиром, предупредила:

— Малышей не простуди, пингвин.

Я не обиделся на продавщицу: во-первых, на пингвина я не похож даже отдаленно, а во-вторых, как всем известно, пингвины питаются рыбой, а не мороженым.

Торжественно пронеся меж столиками великанью порцию, поставил ее перед октябрятами — они уже нетерпеливо постукивали ложечками.

— Настоящее Килиманджаро, — сказал я с восхищением, кивнув на горку из мороженого.

Мы с наслаждением принялись уплетать небывалую порцию.

— А что такое Килиманджаро? — спросила Мамура.

— Самая высокая снежная вершина в Африке, — ответил я.

— Я про Африку много слышал, — заявил Гани, отправляя в рог изрядный кус мороженого.

— От доктора Айболита что ли? — засмеялась Мамура.

— Нет, от своего папы, — серьезно ответил Гани. — Он говорил, что в Африке растет хлебное дерево.

Светлана перестала есть, с интересом посмотрела на Гани.

— А про шоколадное дерево он не говорил? — мечтательно спросила она, отправив в рот крошечную дольку.

— Чисто шоколадного дерева еще не нашли. А вот какао есть. Из него же делают шоколад.

— Фи, подумаешь! — Сапера постучала ложечкой по с голу. Мама нам читала про трехглазую ящерицу. Она живет целых шиьсот лет, вот. Это поважнее всякого дерева.

— А где она живет? — оживился Гани.

— Она?.. — Сайера силилась припомнить место жительства трехглавой ящерицы.

Сестру выручила Нигора:

— Она живет в Новой Зеландии. Эта страна похожа на сапожок.

— Да, да, — обрадовалась Мамура, — вспомнила. У нас на карте тоже есть такая страна…

— И еще есть одна — Италия, — вмешался Гани, — она на большой сапог похожа — на мушкетерский.

— Всякие животные бывают, — рассудительно сказала Светлана. — Мне вот дедушка давно обещает купить карманную собачку. — Вздохнув, она продолжала: — Эта порода называется карликовый терьер. В Мексике их сколько хотите…

— Значит твой дедушка за ней поедет в Мексику? — спросила Мамура и замерла с открытым ртом.

— Что ты, — улыбнулась Светлана. Она достала из кармашка фартука шелковый платочек и аккуратно вытерла губы. Потом пояснила: — В Мексику он не поедет… В клуб любителей собаководства ближе. Иногда туда приносят карманных собачек. Они маленькие-маленькие, ну прямо с ладошку…

— Давайте устроим живой уголок? — загорелась Мамура.

Каждый из октябрят наперебой стал предлагать зверьков и птиц, которых можно принести.

По я уже перерос малышню, был в курсе последних веяний и решительно вмешался:

— Пусть все они живут на воле, в естественных условиях, ладно?

Ребята не успели выразить своего мнения: внезапно до нас донеслось чье-то всхлипывание. Прислушались — так и есть: совсем рядом, за густой стенкой виноградника, плакал человек. Сделав октябрятам знак, я на цыпочках подкрался к беседке и тихонько раздвинул лозы. И что же я увидел?!

Опустив голову и ковыряя ногтем скамейку, сидел Бабашкин. Вид у него был такой жалкий, такой одинокий; глазам не верилось, что плачет известный забияка.

Если окликнуть его, рассудил я, Бабашкин в момент драпанет, устыдившись своих слез. Не хватало, чтобы кто-то видел, как он плачет. Это другие пусть плачут из-за Бабашкина. У него же такая психология.

Неслышно обойдя беседку, я заглянул в нее через выход. Бабашкин сидел ко моей спиной. Я осторожно сбоку подсел, притронулся к его плечу. Он быстро поднял голову, но с заплаканным лицом так сразу на люди не побежишь. Бабашкин сердито отвернулся и стал искать платок, но тот почему-то никак не находился. Пришлось протянуть свой, и ему ничего не оставалось, как взять его.

— Вот ты где прячешься, — заговорил я миролюбиво. — А мы сбились с ног. Ищем тебя. Нам помощь твоя нужна, — я кивнул в сторону кафе.

Бабашкин посмотрел на меня недоверчиво.

— Пошли, пошли, — сказал я решительно, стараясь не дать ему времени на раздумья и подозрения. Мне захотелось даже назвать Бабашкина по имени. К сожалению, я не знал, как его по-настоящему зовут — до того привыкли его звать просто Бабашкиным.

Дружелюбно похлопав его по плечу, потянул за руку к выходу. И он не стал упираться.

Ребята, вот кто нам поможет одолеть пломбирное Килиманджаро, — сказал я весело и многозначительно подмигнул своей звездочке.

Представьте, мои умницы сразу все поняли и засуетились. Гани притащил еще один стул. Светлана вежливо попросила у продавщицы чистую ложечку.

— Твоя доля осталась, — сказала Мамура, пододвинув к Бабашкину «полторы» мороженого. — Ешь, Бабаш… Батыр, — она смутилась, не очень-то просто без привычки произнести настоящее имя Бабашкина.

А он как-то внутренне встрепенулся. Даже лицо посветлело.

— Не-е, — протянул он, поежившись, — я столько не съем. Давайте вместе. — Бабашкин осторожно отодвинул тарелку на середину стола. — Это же настоящая гора…

— Килиманджаро, — добавила Светлана, давая понять, что больше не обижается на него.

— Вот бы с Килиманджаро на санках скатиться, — мечтательно произнес Гани, подняв ладонь, он опустил ее на стол крутым виражом.

— А где взять Килиманджаро? — спросила Сайера.

— Нет у нас Килиманджаро, — покачала головой Нигора.

— А Чимган? — возразила Мамура. — Только сейчас там снега