Работа над спектаклем шла и легко, и сложно для режиссера. Легко было с главной актрисой, впервые он столкнулся с таким пластичным и податливым материалом, она впитывала все его идеи, выдавая их на сцене в безупречном исполнении. Но было очень сложно с театральными бюрократами и закостенелым руководством — слишком смелой для них оказалась новая постановка Васильева.

Сложности прибавило и возникшее между Константином и Айлин ненужное чувство.

Поначалу это было восхищение студентки своим преподавателем и благосклонность учителя к своему лучшему ученику. Но так продолжалось недолго. Чувства стремительно обострялись и переросли в любовь. И если он в силу своего опыта мог сдерживать эмоции и скрывать их от наблюдательной публики, то для Айлин эта любовь была первой и свое искреннее преклонение она прятать даже не пыталась.

Как-то само сложилось, что Константин каждый вечер провожал ее до дома. Они долго гуляли, оттягивая момент расставания, много разговаривали. Вот и в этот теплый осенний вечер они не спеша подходили к дому Айлин.

Она украдкой посматривала на профиль мужчины. Прямой, немного хищный нос, вечная усмешка на тонких губах, высокий лоб, небрежно растрепанные, чуть вьющиеся каштановые волосы и удивительные, пронзительные глаза ярко-голубого цвета. Айлин резко остановилась.

— Я не могу понять, какого цвета ваши глаза. Вот сейчас они голубые, но я помню, что в театре они точно были зелеными.

Константин засмеялся.

— Того цвета, какой я захочу.

Он отвел взгляд, а когда Айлин вновь заглянула в его глаза, они стали уже светло-серыми, с точками зрачков, похожих на черные дула пистолета.

— Невероятно! — восхищенно прошептала девушка.

Константин спросил:

— Ты влюблена в меня, Айлин?

— Да, — тихо и просто ответила она, — это плохо?

— Зависит от того, что ты от меня ждёшь, — со вздохом сказал Константин.

— Ничего, — искренне и немного удивленно ответила Айлин.

— Я женат, Айлин, ты знаешь?

— И что? — Она засмеялась. — Какая здесь связь? Я люблю вас как учителя, как мастера, как гения. Эта любовь разве похожа на то, как любит вас жена?

— То есть как мужчину ты меня не любишь.

Он почти обиделся на ее слова. Айлин лишь громче рассмеялась.

— Если бы вы были женщиной, я бы вас ненавидела.

И убежала, оставив театрального гения в полном недоумении от ее слов. Константину было сложно. Разве он мог остаться равнодушным, глядя в глаза, проникающие прямо в душу. Она тронула его сердце. Он тоже пропал.

А в это время у себя в квартире под большой старомодной люстрой кружилась девушка, раскинув руки, как бабочка крылья, и смеялась.

— Бабушка! Мама! Я люблю! — сквозь счастливый смех прокричала Айлин.

— Кого, доченька? — испугано пробормотала побледневшая мать.

— А это секрет. Но даже не сомневайся, он — самый лучший!

Бабушка и мама тревожно переглянулись, они обе понимали, что такие упрямые и дерзкие насмешницы как их Аленка влюбляются намертво.

Вскоре состоялась премьера спектакля. Критики выходили из зала оглушенные, они не могли определиться со своей реакцией на увиденное: от бурного восторга и преклонения перед гениальной постановкой до закидывания камнями всех кто участвовал в этом кошмаре. Но все оправдалось принятием публики этого эксперимента, спектакль прогремел на всю столицу, в кассы выстраивались очереди. Это был триумф. Айлин Берг в один день стала известна среди любителей театра, а Константин Васильев к своим сорока четырем годам, наконец, был признан как лучший режиссер.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Моя муза, мое вдохновение, — шептал окрыленный успехом мастер своей лучшей ученице.

Совсем немного времени прошло, и Айлин изучила все оттенки его глаз. Конечно, их цвет, как и у всех хамелеонов, зависел от освещения в комнате, но также на них влияло и настроение Константина. Когда он злился — приобретали темно-серый графитовый оттенок, когда работал — они зеленели, когда был расслаблен и спокоен — они становились ярко-голубыми.

В момент наивысшего удовольствия радужка его глаз выцветала и становилась почти белой с темным узором в глубине, и она падала в эту бездну, отражая его экстаз и растворяясь в нем.

Айлин впервые увидела Екатерину Васильеву на церемонии вручения театральных наград, Константин тогда победил как режиссер и как сценарист. Он улыбался со сцены под бушующие аплодисменты богемной публики, он был великолепен в своем триумфе, а рядом — его жена. Екатерина неприятно понравилась Алёне. Это была миловидная, женственная и очень спокойная светловолосая женщина чуть старше тридцати лет держалась она с достоинством и составляла с Константином внешне гармоничную пару.

Жена. Такое простое и такое незнакомое слово для Айлин. В ее мире не существовало жен. Мама, бабушка были слишком увлечены работой и наукой, чтобы отвлекатья на семью и быт, папа тоже больше не женился. Нет, она видела семьи других детей, но лишь со стороны, и часто это были не совсем удачные примеры семейной жизни. Для нее это слово оставалось далеким и непонятым, не из ее жизни.

Сейчас Айлин смотрела на Екатерину и думала:

«Стоять в тени своего супруга со спокойной и гордой улыбкой, это значит — жена? А она знает, что есть я? Знает, как ее супруг жарко целует меня, какие искренние слова говорит?»

Айлин тогда не была даже номинирована на лучшую актрису. В силу возраста, конечно, но на празднование победы своего учителя осталась. Екатерина посмотрела Айлин в глаза со сдержанной улыбкой, в ее взгляде читалось легкое любопытство. Айлин в ответ также любезно изогнула губы, хотя и чувствовала, будто ее в этот момент ледяной водой окатили. Айлин поняла: Екатерина все знала, но ей плевать. Сколько бы ни было любовниц у мужа, жена всегда будет одна. Весь вечер Константин находился рядом с женой, подойдя к своей музе лишь для совместного фото. С тех пор Айлин избегала посещать подобные мероприятия, если на них приглашали Екатерину.

Константин в эту ночь приехал к Айлин в квартиру, которую сам для нее снял. Он видел ее подавленное состояние и был по-особенному нежен и заботлив с ней. Даже отменил все свои дела и провел с любимой следующие несколько дней, чтобы та снова почувствовала себя единственной для него, чтобы Айлин была уверена, что она не просто его любовница, она особенная для своего мастера.