В креслах у иллюминаторов по правому борту сидели и разговаривали Джеральд Фарелл и Сэм Хопкинс. Фарелл был явно чем-то обеспокоен, он нервничал и не находил себе места. В отличие от него Хопкинс держался ровно и спокойно, время от времени бросая многозначительные взгляды на своего компаньона. Фарелл, потирая щеку, произнес:

– Я слышал, что эта «зараза» добралась уже и до России. Я весьма разочарован, потому как Российская Федерация не входила в наши первоначальные планы, не так ли? – По тону Фарелла было понятно, что тот находится далеко не в самом лучшем расположении духа. – Одно дело – недоразвитые страны третьего мира, и совсем другое – огромное материковое государство вроде России! Вы же не подумали о последствиях! Россия – это вам не какая-нибудь Эфиопия или Сомали. Там подобные вещи просто так не оставят – обязательно проведут расследование, что, да как, да почему, и непременно докопаются сами знаете до чего. А это нам надо? Скажи, почему ты не проконсультировался со мной? – господин Фарелл начинал срываться на высокие ноты. – Ты все погубил… Теперь придется сворачивать проект, и точка!

Однако Сэм Хопкинс продолжал невозмутимо посасывать дорогой коктейль и вполуха слушал Фарелла, который, по его мнению, нес сущую блажь. Сэм был уверен, что «там» все продумано и что контора не допустит подобных проколов. Все просчитано, а Джеральд просто перестраховывается. Допив коктейль, Хопкинс повернулся к собеседнику и сказал:

– Ну что вы так разволновались? Пусть себе будет Россия! Вы же сами прекрасно понимаете – вычислить непосредственных исполнителей этого проекта достаточно проблематично. Это раз. Во-вторых, собственно исполнители – это наша весьма крупная и весьма влиятельная структура с очень конкретными интересами в этом деле. В-третьих, подчеркиваю, на местах и не подозревают о нашей причастности к проекту. Люди просто получают свои деньги, а остальное их абсолютно не касается. Тем более почти все исполнители – это фанатично настроенные ученые, которых хлебом не корми – дай порыться в каком-нибудь ослином дерьме, чтобы потом написать про это диссертацию или там какую-нибудь научную работу!

Однако Фарелл не прекращал нервничать:

– Все равно необходимо усилить меры безопасности! Мы не должны допустить решительно никакой утечки информации – кретину ясно, что в случае провала операции или ее неаккуратного исполнения вся наша организация потерпит серьезный урон! И отвечать за это будем только мы. Понятно?

– Сэр, не беспокойтесь, – произнес Хопкинс с вальяжной самоуверенностью. – Будет очень и очень сложно проследить, откуда бразильская тля попала на территорию России. Причем очень сложно в этой ситуации равняется «невозможно».

Джеральд Фарелл, впрочем, все еще сомневался в правильности стратегического решения Хопкинса, но пути назад уже не было. Он являлся координатором этого проекта. А следовательно, чуть что – и спрос тоже был бы с него лично, а не с какого-то там Хопкинса.

Из громкоговорителя послышалась вежливая просьба к пассажирам приготовиться к посадке. Стюардессы с милыми белозубыми улыбками скрылись в помещении для персонала. Джеральд Фарелл смотрел в иллюминатор, где далеко внизу мигали огни ночного города. И думал о том, что Хопкинс, возможно, и прав – он, Фарелл, только разрабатывал программу безопасности и систему контрабандных поставок в страны третьего мира, а с исполнителями не все так просто… И все-таки беспокойство не покидало его. Зная о возможностях русских спецслужб не понаслышке, он отчетливо представлял себе, что может произойти, если вся правда о загадочном вредителе выплывет наружу. Тогда к черту полетит не только вся репутация Международного фонда развития, но и его, Джеральда Фарелла, собственная башка.

Лес, растущий прямо посреди огромного карельского болота, выглядел прямо-таки зловеще. Такой вот первобытной жутью наполнены сказки о Бабе-яге, чья избушка на курьих ножках должна была бы стоять именно в таком месте. Сучковатые кряжистые деревья, казалось, были похожи на живых существ, глухое бульканье пучины коварных северных болот свидетельствовало о том, что место гиблое. Не зря в древности люди считали болота обиталищем троллей, ведьм, злых эльфов и прочей нечисти. Добрые люди держатся от таких мест подальше. Однако двум десантникам, беспомощно болтавшимся на запутавшихся в размашистых ветвях парашютных стропах, было вовсе не до фольклорных предрассудков. При высадке десанта личный состав незапланированно рассеялся по обширной территории, к тому же кое-кто из десантников угодил прямиком в заросли на трясине. Хорошо еще, что у каждого имелся нож, который в подобной ситуации оказался весьма кстати. Ими-то и воспользовались Лавров и Никитенко. Для начала раскачавшись на стропах, они прильнули к деревьям и, более-менее зафиксировав тело на стволе, обрезали стропы. Лейтенант немного не подрассчитал силы, и едва стальное лезвие рассекло ремни парашюта, брякнулся-таки вниз. Падение несколько смягчил толстый слой мха, расстилавшийся, на его счастье, прямо под кроной дерева, и тяга одной из строп, которую он не успел обрезать. Батяня же провел операцию более безболезненно и через пару секунд стоял подле своего поверженного товарища.

– Ну что, вставай, архаровец. Надо своих искать. – Майор с улыбкой подал Никитенко руку. Тот, оценив, что пренебрегать посторонней поддержкой в подобной ситуации было бы по меньшей мере глупо, принял помощь своего товарища, после чего они вместе стащили купола парашютов, связали страховочные крепления, обрезанные по инструкции, и запаковали все в парашютные рюкзаки. По правилам конспирации, они не должны были оставлять после себя никаких следов пребывания.

Батяня, виртуозно справившийся со своим парашютом, собрался было сверить координаты местности, как вдруг обнаружилось, что портативный спутниковый приемник сломался. Система дала сбой, и теперь приходилось ориентироваться по компасу, который неизменно был у Лаврова на руке.

– Мы примерно в десятке километров к западу от финской границы, – наконец озвучил свои топографические выводы Батяня. – Следовательно, можем считать, что уложились. Теперь нужно отправляться на поиски своих.

Естественно, радиосвязью в подобных условиях пользоваться было невозможно – это понимали и Батяня, и его коллега. Поэтому вопроса о развороте связной точки не встало. Еще до вылета Лавров, как человек опытный, собрал всю группу и провел дополнительный инструктаж на предмет непредвиденных обстоятельств. Он обозначил на карте условное место, где в случае неудачной или экстремальной высадки должен был состояться сбор отряда. Любые блага цивилизации, грозившие быть запеленгованными при использовании, были категорически запрещены, но тем не менее иметь их при себе надлежало обязательно.

Батяня и Никитенко начали спешно двигаться по направлению к месту сбора. Оба хорошо ориентировались на местности, так что разногласий по вопросу «куда идти?» не возникло. Шагая впереди, Батяня думал о том, что неопытные десантники могли забыть о договоренности по поводу места сбора, или кто-то при посадке получил травму, или чей-то парашют попросту не раскрылся… Хотя нет, последнее было целиком и полностью исключено: во время высадки он боковым зрением смог пересчитать все купола – и их было ровно столько, сколько и должно было быть. Значит, выпрыгнули все, и приземлились тоже все. Но вот где они? Существовала даже вероятность того (правду сказать, довольно маленькая), что кому-то особо не повезло и его забросило на территорию Финляндии. Однако если он и Никитенко оказались в десяти километрах к западу от границы, то вся остальная группа, прыгавшая с борта того же самого самолета, вряд ли рассеялась на радиус более семи километров – и это при том, что они прыгали последними.