Конечно, знали. У неё была карточка «Кредит ди Норд». Этофранцузский банк. И две карточки российских банков. Три кредитные карточки, изкоторых одна золотая. Мы проверили оба российских банка. Она сняла десять тысячевро наличными в разных местах Москвы в тот самый день, когда пропала. И большееё карточки ни разу не использовались. Ни разу.

— А французская?

— Они пока не ответили. Но мы отправили запрос. Черезфранцузскую полицию. Пока ждём ответа. Но я уверен, что она не использовала иэту карточку. Не знаю почему, но уверен. Она достаточно опытный финансист,чтобы так глупо подставиться. Если она действительно хочет исчезнуть.

— Как это исчезнуть? Ведь она может находиться вШенгенской зоне не более трех месяцев. Мультивиза даётся на девяносто дней.Верно?

— Да. Но мы не можем её найти. А денег ей может хватитьна месяц или два.

— Она сняла все деньги, которые у неё были?

— Нет. На одной карточке осталось около пяти тысячдолларов. Другая — кредитная. Она может тратить до двадцати тысяч. И ещё естьфранцузская. Она была не самым бедным человеком.

— Когда она получила визу?

— В январе этого года. И была у нас на январскихканикулах. Дней десять. Потом приезжала на несколько дней в апреле. И ещёотдыхала с нами летом. Почти месяц.

Тогда выходит, что у неё осталось не так много дней, —быстро подсчитал Дронго, — не больше тридцати-сорока дней с правомнахождения в Шенгенской зоне. И срок истекает к январю будущего года. Всеправильно?

— Да, у неё была обычная годовая мультивиза. Толькосрок истекает в этом году. Тридцать первого декабря. Она должна либо выехать иззоны, либо остаться на нелегальных правах. Но до этого у неё закончится разрешениебыть в Шенгенской зоне положенные девяносто дней. Закончится примерно черезмесяц. Или чуть больше, я не считал.

— И в милицию вы больше не обращались?

— Нет. Мы не считали нужным привлекать посторонних. Онивсе равно Веру не найдут. Я задействовал службу безопасности нашей компании инескольких частных детективов. Но результатов пока нет.

— Ясно. — Дронго снова посмотрел на молчавшегоВейдеманиса. Затем взглянул на своего гостя. — Вы хотите, чтобы я нашёлвашу родственницу? — уточнил он.

— Это был бы идеальный вариант. Или хотя бы выяснили,куда она сбежала и почему.

— Давайте договоримся. Я начинаю поиски только наусловиях абсолютного доверия, — пояснил Дронго, — и поэтому задам вамещё раз вопрос, который я уже задавал. И от искренности вашего ответа будетзависеть моё решение. Согласиться или нет.

— Такая своеобразная проверка, — усмехнулсяКаплунович, — давайте ваш вопрос.

— Почему она исчезла? Вы ведь наверняка знаете главнуюпричину, но не хотите мне о ней говорить. Не хотите сказать мне всю правду.Почему?

Каплунович растерялся, нахмурился. Взглянул на Вейдеманиса,потом на Дронго.

— Я пришёл к вам за помощью, — раздражённо началон, — а вы…

— До свидания, — тоном, не терпящим возражений,произнёс Дронго, — я же предупредил вас, что мне нужен искренний ответ. Авы не собираетесь посвящать меня во все детали. В таком случае я вынужден вамотказать. Извините…

Он хотел подняться. Каплунович все понял. Он вообще былдостаточно сообразительным человеком. Иначе не смог бы стать богатым. Решенияон принимал быстро и не колеблясь.

— Подождите, — сказал он, — подождите. Вы,конечно, понимаете, что это только наши подозрения.

Дронго молча кивнул.

— Черт возьми, — вырвалось у БорисаСамуиловича, — я не думал, что вас будет двое. Как Шерлок Холмс и докторВатсон…

— Можете считать и так, — согласился Дронго.

— В общем, я считаю, что исчезновение Веры связано с еёбывшей работой в кабинете министров. Они работали вместе с Репниковым. И былидостаточно близки к бывшему премьеру. Вы меня понимаете?

Дронго кивнул, но было понятно, что он ждёт дальнейшихобъяснений.

— Черт возьми, — снова сказал Каплунович. Ондостал из кармана миниатюрный аппарат «Моторолла», вытащил батарею, разрядилтелефон. Затем достал второй аппарат, «Сименс», и также разрядил его.

— Сделайте звук телевизора ещё громче, — попросилон.

Дронго прибавил звук.

— Я почти уверен, что её исчезновение связано с работойв аппарате бывшего премьера, — тихо сообщил Каплунович, — я ужепредпринял некоторые шаги и по ряду достаточно веских фактов убедился в том,что Вера каким-то образом связана с этими событиями. А вы прекрасно знаете,какие у нас сейчас времена. Меня могут прослушивать. Я даже не уверен, что нассейчас не слышат. Если это так, то вы можете не найти Веру никогда, а еёвозможный выезд во Францию — всего лишь обычная инсценировка, которую провелиспецслужбы, чтобы нас обмануть. Иначе просто невозможно поверить в то, что онане позвонила нам, как только прилетела. Хотя бы для того, чтобы мы смогли еёзащитить. Но говорить об этом я не могу, пока не буду точно знать, что с нейслучилось. И не могу обращаться ни в ФСБ, ни в милицию. А тем более доверятьобычным частным детективам. Мне говорили, что вы достаточно независимый эксперти к тому же у вас большой опыт подобных расследований.

Каплунович чуть ослабил узел галстука.

— Вы хотели, чтобы я был искренним до конца, —добавил он после некоторого раздумья, — признаюсь вам, что я говорил сомногими людьми. Знаете, как они вас характеризовали? Не только как одного излучших экспертов в своей области, но и как человека порядочного, который несдаёт людей, с которыми работает. Многие считают, что вы один из тех редкихлюдей, кто ещё может позволить себе иметь какие-то принципы. Может, потому, чтовы восточный человек и у вас есть своеобразный кодекс чести. У кавказцев своипредставления о мужской порядочности.

— Не поэтому, — возразил Дронго, — мой другЭдгар латыш, но это не мешает ему придерживаться тех же принципов в жизни.

Может быть, — согласился Каплунович, — но моясестра просто раздавлена свалившимся на нас несчастьем. И мы хотим, чтобы выпомогли найти Веру. Или… или хотя бы узнать, что с ней случилось. Это мояединственная просьба. Надеюсь, вы понимаете, что все ваши расходы будутоплачены. И никто не должен знать о цели ваших поисков и о нашем разговоре.Никто. Сейчас наступили плохие времена для очень богатых людей в нашей стране.Каждый из нас в любой момент может оказаться на краю земли в какой-нибудьсибирской колонии. Разорить и отнять можно любую компанию, если, конечно,государство ставит перед собой такие цели. И силы слишком неравны. И ни одинчеловек не может быть абсолютно уверен, что завтра к нему не придут налоговыеслужбы или прокуроры. В нашей стране нет идеальных миллионеров, как никогда небыло идеальных законов и идеальных времён. Любой владелец крупной компании несможет никогда даже пройти чистилище и тем более попасть в рай. Для этого мысовершили слишком много грехов в девяностые годы. Все без исключения. И каждыйиз нас об этом знает. Самое обидное, что мы знаем это друг о друге и все обэтом знают.